О'Брайен неохотно согласилась, сославшись на собственный опыт, и попрощалась. Босх тут же позвонил в отдел внутренней безопасности и попросил Кэрол Бредли. Его соединили с ней.
— Это Босх из голливудского отделения, где, черт побери, мой магнитофон?
В ответ молчание.
— Бредли? Алло? Вы...
— Да, я на месте. Ваш магнитофон у меня.
— Почему вы взяли его? Я сказал, чтобы вы прослушали пленку. Не говорил, чтобы вы забирали аппарат и он мне больше не нужен.
— Я хотела прослушать запись еще раз и отдать пленку на проверку, дабы убедиться, что она не склеена.
— Так возьмите пленку, но не забирайте магнитофон.
— Детектив, чтобы установить подлинность пленки, иногда требуется тот магнитофон, на котором сделана запись.
Босх досадливо поморщился:
— Господи, зачем это вам? Вы знаете, от кого шла утечка, для чего же зря тратить время?
Снова пауза.
— Мне требовалось проверить все возможности. Детектив, я веду расследование так, как считаю нужным.
Теперь Босх сделал недолгую паузу, подумав, не упустил ли чего-то, не происходит ли что-либо еще. И в конце концов решил, что нечего беспокоиться. Нужно сосредоточиться на произведенном аресте. На своем деле.
— Проверять все возможности — это замечательно, — произнес он. — Так вот, сегодня я едва не упустил признание, потому что отсутствовал магнитофон. Верните его, пожалуйста.
— Он мне больше не нужен, и я немедленно передам его в экспедицию.
— Благодарю. До свидания.
Едва он прекратил разговор, у стола появился Эдгар с тремя чашками кофе. Это напомнило Босху о том, что им следует сделать.
— Кто в дежурной части? — спросил он.
— Там были Манкевич и Янг.
Босх перелил кофе из пластиковой чашки в кружку, которую достал из ящика стола. Потом поднял трубку и набрал номер дежурной части. Ответил Манкевич.
— В тест-закутке у тебя есть кто-нибудь?
— Босх? Я думал, ты взял выходной.
— Ошибся. Как с закутком?
— Нет, до восьми не будет никого. Что тебе нужно?
— Я собираюсь получить признание и не хочу, чтобы какой-либо адвокат мог ко мне придраться. От моего арестованного несет перегаром, но, думаю, он говорит правду-Однако все-таки хочу установить уровень содержания алкоголя в его крови.
— Это дело о костях?
— Да.
— Приводи его, сам все сделаю. Я аттестован.
— Спасибо, Манк.
Босх положил трубку и взглянул на Эдгара:
— Давай сводим его в закуток, посмотрим, что он выдует.
— Хорошая мысль.
Они понесли кофе в третью комнату, где оставили арестованного, примкнутого наручниками к кольцу в центре стола. Расстегнули их браслеты, дали ему выпить несколько глотков кофе и повели по заднему коридору к маленькой тюрьме отделения. Она состояла в основном из двух больших камер для пьяных и проституток. Была и маленькая третья камера, ее называли тест-закутком, там проверяли содержание алкоголя в крови.
Они встретили Манкевича в коридоре и пошли за ним к закутку, там он включил анализатор дыхания и велел Делакруа дунуть в присоединенную к аппарату чистую пластиковую трубку. Босх обратил внимание, что у Манкевича на груди поперек значка черная траурная лента по Джулии.
Через несколько минут они получили результат. Делакруа выдул 003, значительно меньше допустимого предела для вождения машины. Для признания в убийстве определенного уровня не существует.
Когда Делакруа вывели из камеры, Манкевич постукал Босха по руке сзади. Босх повернулся к нему, а Эдгар двинулся по коридору с арестованным.
— Гарри, я только хотел сказать, что очень сожалею о том, что произошло там.
Босх понял, что он говорит о Джулии, и кивнул:
— Да, спасибо. Случай тяжелый.
— Понимаешь, я должен был отправить ее. Знал, что она новенькая, только...
— Слушай, Манк, ты все правильно сделал. И не пересматривай ничего задним числом.
Манкевич тяжело вздохнул.
— Мне нужно идти, — промолвил Босх.
Когда Эдгар усадил Делакруа на прежнее место в комнате для допросов, Босх отправился в аппаратную, настроил видеокамеру через прозрачное с одной стороны стекло и вставил новую, взятую в кладовой кассету. Включил камеру и магнитофон. Все было готово. И он вернулся в комнату, чтобы завершить дело.
37
Босх назвал фамилии троих находившихся в комнате, дату и время, хотя последние будут отпечатываться в нижней части кадров видеозаписи. Положил на стол бланк с правами подозреваемого и сказал Делакруа, что хочет еще раз ознакомить его с ними. Закончив, попросил того подписать бланк, потом передвинул его на край стола. Отпил глоток кофе и произнес:
— Мистер Делакруа, сегодня вы изъявили желание поговорить со мной о том, что произошло с вашим сыном Артуром в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Вы по-прежнему хотите говорить с нами об этом?
— Да.
— Начнем с основных вопросов, потом можно будет вернуться и коснуться всего остального. Были вы причиной смерти вашего сына, Артура Делакруа?
— Да, был.
— Вы убили его?
— Да. Не собирался, но убил.
— Когда это произошло?
— Кажется, в мае восьмидесятого года. Вроде бы да. Вы, наверное, знаете об этом больше меня.
— Пожалуйста, не стройте таких предположений. Будьте добры, отвечайте на каждый вопрос в меру своей способности и памяти.
— Постараюсь.
— Где был убит ваш сын?
— В доме, где я тогда проживал. В его комнате.
— Как он был убит? Вы били его?
— Мм... да, я...
Деловой подход Делакруа к допросу внезапно нарушился, его лицо сморщилось. Он вытер ладонью слезы.
— Вы били его?
— Да.
— Куда?
— По всем местам.
— В том числе и по голове?
— Да.
— Вы сказали, это происходило в его комнате?
— Да.
— Чем вы били сына?
— Что вы имеете в виду?
— Кулаками или каким-либо предметом?
— И тем и другим. И кулаками, и предметом.
— Каким предметом вы его били?
— Даже не могу вспомнить. Чем-то, что было там. У него в комнате. Мне нужно подумать.
— Мы вернемся к этому, мистер Делакруа. Почему в тот день... Кстати, когда это происходило? В какое время дня?
