– Что там у тебя?
– Подарок ему несу. Кроме того, мне надо подготовить его. К нему должны заехать.
Дэнни молча отступила, пропуская меня. Я прошел в спальню к Лоутону. Он спал, полуоткрыв рот. На щеке виднелась засохшая струйка лекарства. Мне даже смотреть на него не хотелось. Этот полутруп явственно показывал, что может случиться с человеком. Ящик с инструментами и коробку с часами я поставил на кровать и громко хлопнул дверью в надежде разбудить Кросса. Глаза у него приоткрылись, но взгляд был затуманен.
– Эй, Ло, это я, Гарри Босх.
Я выключил зеленый огонек на мониторе.
– Гарри? Ты где?
Я стоял перед ним с застывшей улыбкой.
– Здесь. Ну как, проснулся?
– Да.
– Ну и замечательно. Я привез тебе подарок.
Я приблизился к кровати и начал вытаскивать из коробки часы.
– Привез виски? Вот спасибо, – сказал он, оживившись.
– Вот тебе часы на стену. Будешь знать время.
– Она их снимет, – вздохнул он.
– Я попрошу, чтобы не снимала.
Открыв чемоданчик с инструментами, я достал молоток, выбрал гвоздь и осмотрел стену. Самое удобное место для часов оказалось слева от телевизора, над розеткой. Одним ударом я вогнал наполовину гвоздь в стену и уже прилаживал часы, как отворилась дверь и из-за нее выглянула Дэнни.
– Зачем ты это делаешь? Ему не нужны часы!
Я закрепил часы и возразил:
– А он сказал, что нужны.
Мы оба посмотрели на Лоутона. Его глаза забегали от Дэнни ко мне и обратно.
– Пускай повисят, – произнес он, – чтобы я знал, когда будут мои передачи.
– Как хочешь, – сухо отрезала Дэнни и вышла, хлопнув дверью.
Я вставил провод от часов к розетке, установил на циферблате время и включил камеру. Все. Дело сделано. Я убрал молоток и защелкнул замок на чемоданчике.
– Гарри!
– Что?
– Ты принес?
– Да.
Пришлось опять открыть чемоданчик и достать оттуда бутылку, которую я наполнил в "Вандомских винах".
– Дэнни говорит, тебе вчера плохо было.
– Ни хрена подобного! Дай глотнуть, Гарри, душа просит.
Я проделал такую же процедуру, как и вчера, надеясь, что Лоутон не заметит, что виски разбавлено.
– Хорошая все-таки штука "Блэк буш". Еще глоточек, ну пожалуйста.
Я влил Кроссу в рот еще дозу спиртного и завинтил крышку. Мне было стыдно, что я лишаю приятеля единственной оставшейся в жизни радости.
– Послушай, Ло, хочу тебя предупредить: я, кажется, разворошил осиное гнездо.
– Что случилось?
– Я попытался разыскать ту женщину, о которой ты упоминал. Ту, что звонила Джеку Дорси насчет номеров на банкнотах. Помнишь?
– Помню. Ну и как, нашел?
– Нет. Та женщина была агент Марта Гесслер. Тебе это имя ничего не говорит?
Его взгляд блуждал по потолку, будто там, наверху, хранились блоки памяти.
– Вроде нет. А оно что-то должно говорить?
– Да. Дело в том, что женщина пропала без вести три года назад, вскоре после того, как позвонила Джеку.
– Неужели?
– Да.
Вот меня и подловили, когда я попытался разузнать насчет этого звонка.
– Они и меня захотят допросить?
– Не знаю. Но ты держи ухо востро. У них теперь любое происшествие связывается с терроризмом. После одиннадцатого сентября особая команда организована. Мужики там лихие, сначала стреляют, потом устав читают.
– Гарри, я не хочу их видеть. Зачем ты заварил эту кашу?
– Извини, так уж получилось. Если приедут, постарайся отвечать на их вопросы как можно спокойнее. Узнай их фамилии. И скажи Дэнни, чтобы она потом мне позвонила.
– Все сделаю, лишь бы меня оставили в покое.
– Конечно, Ло, я понимаю, – произнес я, поднося бутылку к его лицу. – Еще хочешь?
– Только дурачье отказывается.
Я влил ему в рот порядочную порцию и еще глоток, чтобы запить. Через полминуты алкоголь начал действовать. Глаза у Кросса заблестели.
– Ну как?
– Порядок.
– У меня к тебе несколько вопросов. Я бы не спрашивал, если бы не побывал у фэбээровцев.
– Какие вопросы?
– Все о том же звонке Джеку. Они утверждают, что звонок в досье Гесслер не зафиксирован.
– Ну и что? А если это была не она? И имени ее Джек не называл. А может, и говорил, да я позабыл.
– Нет, это была она, я убежден. По всем пунктам сходится. И ее программа, и портативный компьютер, который пропал...
– Вот видишь. Может, и запись о звонке в досье была, да пропала.
– Вероятно. А когда она звонила? Постарайся припомнить.
– Разве упомнишь все звонки, которые к нам поступают? Джек наверняка записал его в дневник.
Дневником называют журнал, куда записывают – или должны записывать – все, что произошло за сутки в отделе.
– Но как мне его получить? Я ведь теперь на гражданке.
– Что верно, то верно.
– Помнишь, ты говорил, что звонок поступил месяцев через десять после ограбления? Вас уже перекинули на другое задание. Джек занялся делом Анджеллы Бентон. Ее убили шестнадцатого мая девяносто девятого года. Марта Гесслер пропала девятнадцатого марта двухтысячного. Почти через десять месяцев.
– Выходит, память у меня не подкачала. Чего же ты еще от меня хочешь?
– Просто то, что...
Я вдруг умолк, сообразив, что по времени не сходится.
– Просто – что?
– Мне кажется, Джек должен был прореагировать на исчезновение Гесслер, если он недавно беседовал с ней. Бесследно пропал агент ФБР – это же сенсация! Все газеты писали, и по телевизору каждый день сообщали. А если Джек разговаривал с Гесслер гораздо раньше? А к тому времени, когда зашумели СМИ, он и думать о ней забыл?
Кросс молчал, словно прикидывал сроки. Я тоже, стараясь держаться логики, перебирал версии.
– Дашь еще хлебнуть, Гарри?
Он сделал большой глоток, поперхнулся, закашлялся и хрипло произнес:
– Вряд ли раньше. Через десять месяцев.
– Закрой глаза, Ло.
– Зачем?
– Закрой глаза и сосредоточься.
