Задача была нам не под силу. Мы запросили помощь, но начальство не сумело выделить ни одного человека. Мы с Киз Райдер потратили целый день, чтобы опросить служащих в штаб-квартире "Эйдолона". Тогда-то я первый и единственный раз видел Александра Тейлора. Мы беседовали с ним полчаса, но разговор оказался поверхностным и неплодотворным. Тейлор, разумеется, знал Анджеллу Бентон, но недостаточно хорошо. Как ни крути, она была пешкой, а он шишкой. Они редко общались друг с другом. Кроме того, она работала в его фирме всего полгода, и не он нанимал ее.
Первый день на киностудии почти ничего не дал. Никто из опрошенных не подсказал нам ни новой версии расследования, ни того, на чем следовало бы сосредоточить внимание. Мы уперлись в стену. Никто не имел ни малейшего понятия, кому понадобилось убивать Анджеллу Бентон.
На следующий день наша тройка разъехалась для дальнейших опросов по трем съемочным площадкам. Эдгар выбрал Валенсию, где снималась для телевидения комедия о семейной паре и их единственном сынишке, который ухитряется помешать предкам иметь второго ребенка. Кизмин Райдер вызвалась поработать с труппой, играющей в Санта-Монике, недалеко от ее дома. Здесь делали фильм о чудаке, посылающем анонимную "валентинку" прелестной сотруднице. Между ними завязывается построенный на обмане роман. Ложь громоздится на ложь, и любовь вот-вот кончится крахом. Я отправился в Голливуд, где снималась крутая лента о краже чемодана с двумя миллионами долларов, принадлежащих мафии. Меня назначили старшим нашей группы, и я принял решение не информировать Тейлора и его администраторов о том, что мы собираемся нагрянуть на съемочные площадки. Опережающая тактика – залог успеха. Мы явимся нежданно-негаданно, а полицейское удостоверение везде будет лучшим пропуском.
Рано утром я прибыл в назначенное место. Что произошло после этого, строго задокументировано. Я иногда вспоминаю последовательность наших шагов и сожалею, что не приехал на съемки боевика на сутки раньше. Думаю, кто-нибудь наверняка проговорился бы о деньгах, а я уж сумел бы сопоставить факты. Вместе с тем смею утверждать, что мы поработали хорошо, делали все, что требовали время и место. Мне не в чем упрекнуть моих коллег.
На четвертый день расследования дело уплыло из моих рук. Оно было передано в другой отдел, и им занялись Джек Дорси и Лоутон Кросс. Вскоре после этого громкое происшествие затмило убийство Анджеллы Бентон. Новое дело, которое поручили Дорси и Кроссу, по всем параметрам соответствовало профилю ОГУ: в нем фигурировали и кино, и деньги, и убийство. Дорси и Кросс долго топтались на месте, потом на них навалилась другая работа, вскоре они зашли закусить и выпить в бар "У Ната". Дорси был застрелен насмерть. Вслед за ним потихоньку скончалось и громкое дело. Кросс выжил, но не выздоровел. Он шесть недель провалялся в коме, а когда пришел в себя, то не помнил, что с ними произошло. Из-за проникающего ранения у него отказали легкие, и несчастного подключили к аппарату искусственного дыхания. Ходить он тоже не мог. В отделе считали, что ему повезло меньше, чем Дорси, – он выжил, но сейчас, считай, хуже мертвого.
Об убийстве Анджеллы Бентон почти забыли. Каждые полгода какой-нибудь служака в ОГУ вытаскивал досье, сдувал с него пыль, писал: "Новых фактов не обнаружено", ставил дату и засовывал папку в долгий ящик до следующего раза. Про такие случаи в полицейском управлении говорят, что делу уделяется достаточное внимание.
Миновало четыре года. Я отошел от дел и на первый взгляд жил припеваючи. У меня были дом и автомобиль, за который я уплатил сполна и наличными. Мне платили пенсию, ее вполне хватало на мои скромные нужды. Меня словно отправили в долгосрочный оплаченный отпуск. Ни работы, ни забот. Однако в моей безоблачной жизни чего-то не хватало, и в глубине души я сознавал это. Я жил как джазист, который ждет, когда его пригласят поиграть. Я поздно вставал и пил слишком много красного вина. Мне надо было либо заложить свой саксофон, либо найти место, где играть.
Потом мне позвонили. Это был Лоутон Кросс. Он узнал, что я ушел из полиции. Попросил жену набрать мой номер и поднести трубку к его губам.
– Гарри, помнишь Анджеллу Бентон?
– Постоянно думаю о ней.
– Я тоже. Ко мне вернулась память, и я часто вспоминаю о том деле.
Вот и все. Когда я в последний раз вышел с работы, то подумал: хватит с меня. Осмотрел последний труп, опросил последнего свидетеля, зная, что он лжет, заполнил последнее досье. С меня хватит, обманывал я себя. Обманывал, потому что под мышкой нес коробку, набитую папками. Это были копии нераскрытых дел, накопившихся за двенадцать лет службы в ПУЛА.
Папка с делом об убийстве Анджеллы Бентон тоже лежала в той коробке. Мне не нужно было рыться в бумагах. Я помнил его до мельчайших подробностей: как Анджелла лежала в разорванной блузке на плиточном полу, как тянула ко мне руки. Меня снова пронзила мысль, что ее словно потеряли в вихре последующих событий и не вспомнили о ней, пока не произошло похищение двух миллионов.
Я никогда не считал ее дело закрытым. У меня его отобрали, прежде чем я смог его разгадать. Такая вот жизнь в ПУЛА. Но то было тогда, а это сейчас...
Звонок Лоутона Кросса все перевернул во мне. Кончился мой затянувшийся отпуск. У меня снова появилась работа.
3
Я больше не ношу полицейский значок, но у меня сохранилось множество привычек, связанных с ним. Как бросивший курить тянется рукой в нагрудный карман за сигаретой, которой там нет, так и я постоянно ловлю себя на том, что жду от моего несуществующего значка помощи и защиты. Более тридцати лет я являлся членом организации, которая требовала изоляции от внешнего мира, от посторонних, внушала, что "мы – не они". Я был в числе тех, кто поклонялся синему цвету формы стражей порядка. Теперь я вышел из той организации и стал посторонним, частью внешнего мира. Дня не проходило, чтобы я не сожалел или же не радовался, что оставил службу в полиции. Долгие годы ушли у меня на то, чтобы отделить работу и все, что стоит за ней, от своих личных проблем. Раньше я считал, что мои служба и жизнь тесно связаны друг с другом. Но с течением времени осознал, что мое "я" и мои заботы выше служебного долга. Однако мое жизненное предназначение не изменилось. Я должен защищать людей, с полицейским значком или без него.
Побеседовав с Лоутоном Кроссом, я положил трубку и почувствовал, что созрел и обязан снова приниматься за дело. Я пошел в холл и вытащил из шкафа коробку с запылившимися досье и голосами мертвых. Те, которых нет, говорили со мной в моей памяти с мест преступления. Лучше всех я помнил Анджеллу Бентон, как она лежала, мертвая, с протянутыми руками, будто пыталась дотянуться до меня.
Я знал, что мне назначено судьбой.
4
На другой день после поездки к Александру Тейлору я сидел у себя дома на Вудро Вильсон-драйв. Передо мной на обеденном столе были разложены фотографии и документы из дела Анджеллы Бентон. На кухне закипал кофейник. Из пятидискового плейера неслись джазовые ритмы Арта Пеппера.
