Вздохнув, я отложил список номеров и взялся за схемы Кросса и Дорси. По ним выходило, что Скейгс, Саймонсон и Джонс имели твердое алиби. Саймонсон, конечно, находился на месте одного из преступлений, однако в качестве служащего банка. Ранение добавляло вес его алиби. Схемы Кросса и Дорси не давали, однако, ответа на вопрос, не состоял ли кто-нибудь из троих в заговоре с преступниками или по крайней мере не информировал их о намеченной транспортировке наличных денег. Надежные алиби имели и остальные восемь человек, названных Александром Тейлором. Но опять-таки неизвестно, связаны ли они с преступниками. Я понял, что тружусь вхолостую. Стараюсь разложить пасьянс с неполной колодой. Без тузов не добиться положительного результата.
В кухне зазвонил телефон.
– Это я, – произнесла Джанис. – Нам нужно поговорить.
Она не назвалась.
– Извини, я сейчас занят. Перезвоню через несколько минут. Хорошо?
– Да, – ответила она и положила трубку.
Мы оба знали, что мой аппарат прослушивается. Я взял ключи и вышел из дома. Я добрался до подножия холма, где Малхолланд-драйв огибает противоположный склон долины и у перевала Кауэнга переходит в Вудро Вильсон-драйв. Там перед светофором на встречной полосе остановился "корвет" старой марки. Я был немного знаком с водителем, иногда видел, как он проезжает или пробегает трусцой мимо моего дома. Кроме того, мы встречались в полиции. Он занимался частным сыском и жил по другую сторону холма. Мы помахали друг другу. Счастливого пути! Светофор дал зеленый свет, и мой знакомый двинулся в южном направлении, а я – в северном.
В забегаловке я взял стаканчик кофе и по телефону-автомату позвонил Джанис.
– Вчера вечером были гости, – произнесла она. – Как ты и предполагал.
– Твоя камера сработала?
– Да! Изображение ясное, как в студии. Это был Милтон.
Вчерашний звонок Джанис, когда она сообщила, что карта памяти заперта в ее сейфе, стал наживкой, на которую клюнул Милтон. Уходя от нее, я поставил на стол еще одно устройство из коллекции фирмы "Биггар и Биггар" – записывающий микрофон – и направил его на книжную полку, где спрятан сейф.
– Походил, поглядел, обнаружил сейф и унес его с собой, – продолжила Джанис.
Но сейф был пуст. Вместо карты памяти там лежал сложенный вдвое лист бумаги. "Катись к чертовой матери", – прочитает он, если сумеет взломать сейф.
– Что еще он натворил у тебя в кабинете?
– Так, по мелочи. Несколько выдвинутых и перерытых ящиков стола. Разбитая напольная ваза... Все для того, чтобы создать видимость обычного ограбления.
– Ты вызвала полицию?
– Вызвала, но пока никто не приехал. Полиция не торопится.
– Спрячь камеру.
– Обязательно. Как мне поступать дальше?
– Ты не потеряла адрес электронной почты Пиплза?
Джанис узнала адрес у бывшего сослуживца, который работал сейчас в канцелярии генерального прокурора.
– Нет.
– Тогда пошли Пиплзу еще одно письмо. Приложи к нему новую картинку и напиши, что я продлеваю срок его ответа до полудня. Если он не позвонит к тому времени, пусть включает Си-эн-эн. Отправь письмо как можно скорее.
– Сделаю это немедленно.
Я пил мелкими глотками кофе и слышал, как Джанис отправляет письмо.
– Все, сообщение ушло. Желаю удачи, Гарри.
– Постараюсь поймать ее за хвост.
– И не забудь позвонить до полуночи!
– Да.
Я взял второй стаканчик кофе. Беседа с Джанис уже взбодрила меня, но дополнительная доза кофеина не повредит. Предстоял долгий и трудный день.
Подойдя к своему дому, я услышал, как надрывается телефон. Отпер дверь и едва успел схватить трубку.
– Да?
– Мистер Босх? Говорит Джон Пиплз.
– Доброе утро.
– Это у кого как... Когда можете приехать?
– Сейчас.
28
Агент Пиплз ждал меня в вестибюле федерального здания в Уэствуде. Ждал, не присаживаясь, очевидно, с момента своего звонка.
– Следуйте за мной, – произнес он. – У нас мало времени.
– Закончить дело хватит?
Кивнув охраннику, он повел меня через служебный вход, затем карточкой открыл электронный замок на дверце уже знакомого мне лифта.
– Собственный лифт... Не жизнь, а малина, – усмехнулся я.
Пиплз обернулся ко мне:
– Я согласился на ваше предложение, поскольку у меня нет выхода и потому, что моя работа идет на пользу общественным интересам.
– Заслали Милтона в офис моего адвоката тоже ради общественных интересов?
Он промолчал.
– Мне безразлично, кем вы меня считаете: шантажистом, негодяем – кем угодно, – продолжил я. – Но будем откровенны. Незачем прикрываться фразами об общественном интересе. Все обстоит гораздо проще. Ваш подчиненный проявил недопустимое служебное рвение, и его схватили за руку. За это надо платить.
– А вы вмешиваетесь в серьезное расследование, от результатов которого могут зависеть человеческие жизни.
– Ну это мы еще посмотрим!
Лифт остановился на девятом этаже. Мы вышли. Карточка открыла нам дверь в общую комнату. Сотрудники провожали нас взглядами. Вероятно, их информировали, кто я такой, или же они были удивлены появлением постороннего в их святилище. В дальнем углу за столом сидел Милтон и изо всех сил делал вид, что ему все безразлично. Я подмигнул ему.
Пиплз провел меня в небольшую комнату со столом и двумя стульями. На столе стояла картонная коробка, и в ней – мое досье на Анджеллу Бентон, портативный компьютер, взятый мной у Биггаров, досье из гаража Лоутона Кросса и черный скоросшиватель с пачкой бумаг толщиной в три пальца – наверное, "убойная книга". Это была почти полная карточная колода, которую я пытался собрать.
– А где остальное? – спросил я.
Пиплз выдвинул средний ящик стола и вынул папку.
– Здесь схемы местонахождения фигурантов в те двое суток. Не думаю, чтобы они вам пригодились, но вы их просили. Можете ознакомиться с этими материалами только здесь, понятно?
Я кивнул, решив не давить на Пиплза.
– А как насчет свидания с Азизом?
– Когда просмотрите материалы, я сведу вас с ним. Но он не станет с вами разговаривать. Даром потратите время.
– Мое время. Хочу трачу, хочу нет.
– Затем перед уходом вы позвоните своей адвокатше и велите привезти записи – и оригиналы, и копии.
