– Тогда поступим так. Я готов давать показания тебе и агенту ФБР Рою Линделлу. Лишь тебе и ему. В противном случае я приглашаю адвоката, и пусть следствие само докапывается до истины.
Киз снова отправилась консультироваться. Ушел и Джон Пиплз.
На сей раз Киз отсутствовала полчаса, зато вернулась с видом победительницы. Я понял, что достигнута желаемая договоренность. Следствие поведут совместно ФБР и ПУЛА.
– Сейчас мы едем в североголливудское отделение. Там нам отводят помещение, оснащенное электроникой. Линделла вызвали, и он уже в пути. Все довольны, каждому достался кусок пирога.
Так всегда. Прежде чем выполнить дело, надо продраться сквозь дебри межведомственных отношений. Хорошо, что мне больше не приходится играть в эти игры.
– Пойдем, Гарри, – промолвила Киз. – Я поведу машину.
– Сначала выйду на веранду посмотреть, что там творится.
По всему склону установили мощные светильники. Как муравьи, копошились следователи, эксперты, техническая обслуга. Судебная медицина осматривала трупы. Над ними исполняли причудливые па полдюжины вертолетов. Я понял, что какие бы отношения у меня ни были с соседями, теперь, после крупного налета, они безнадежно испорчены.
– Киз!
– Что, Гарри?
– Наверное, пора продавать дом.
– Смотри не продешеви.
Она взяла меня за руку и оттащила от перил веранды.
41
Здание североголливудского отделения было самым новым в городе. Его построили после землетрясения девяносто четвертого года и расовых волнений, вызванных издевательствами над Родни Кингом. Снаружи оно напоминало крепость из черного камня, способную выдержать тектонические и социальные потрясения. Внутри – оснастка из современного электронного оборудования и полный комфорт.
В большой комнате для допросов меня усадили на центральное место за столом. Я не видел ни микрофонов, ни видеокамер, но знал, что они есть. Я также знал, что надо быть осторожным. Если четверть века в полиции чему-нибудь меня и научили, то только тому, что не следует разговаривать с легавыми без адвоката. Теперь же я собирался поступить, как говорится, с точностью до наоборот. Я раскрывал карты перед двумя людьми, которые склонны верить мне и хотят помочь. Но это не имеет почти никакого значения. Аудио– и видеозаписи – вот что имеет значение. Важно держать ухо востро, не ляпнуть что-нибудь такое, что бумерангом ударит по мне, когда эти записи будут изучать люди, настроенные ко мне недружелюбно.
Кизмин Райдер занесла в протокол наши фамилии, дату, время и место допроса. Она также зачитала мне закрепленные в конституции права: пригласить адвоката и не отвечать на вопросы. Затем она попросила меня подтвердить устно и письменно, что я понимаю свои права и добровольно от них отказываюсь.
Девочка оказалась способной моей ученицей.
– Итак... Гарри, в вашем доме обнаружены четыре трупа, в том числе труп федерального агента, не говоря уже о пятом фигуранте, который находится в бессознательном состоянии. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Двоих убил я, в порядке самообороны. Пятый, тот, что в бессознательном состоянии, тоже дело моих рук.
– Хорошо, поясните, как это произошло.
Я начал рассказ с посещения "Печеной картофелины". Назвал Шугэ Рея, упомянул о четырех джазменах, о барменшах с их татуировкой, даже описал продавщицу в магазине, где покупал кофе. Я старался не упустить ни одной подробности, потому что они поддаются проверке и, следовательно, обладают силой убедительности. Попытка передать содержание разговора всегда напрасна. Это пустой звук, который нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Если хочешь передать, что говорили другие люди, тем более мертвые, скажи при каких обстоятельствах происходила беседа. Обстоятельства – это факты, а факты – упрямая вещь. Вся суть в подробностях, в деталях. Деталь – спасение и безопасность. Поэтому я не стесняясь громоздил подробности, вплоть до наколки, изображающей Мэрилин Монро. Рой Линделл хохотнул, но Киз Райдер не нашла в этом ничего смешного.
Я излагал события последовательно, шаг за шагом, час за часом, упоминая все сопутствующие обстоятельства, но прошлого почти не касался, поскольку картина мотивов и причин сама собой сложится из ответов на вопросы, которые непременно последуют.
Итак, я давал детальный отчет о случившемся. Я говорил правду, но не всю. Например, я не знал, что сказать о Милтоне, и ждал знака от Линделла, который, конечно же, получил соответствующие инструкции. Я опустил подробности, связанные с Милтоном, зато красочно описал, какое видение проплыло перед моим внутренним взором перед тем, как я нажал спусковой крючок и произвел смертельный выстрел, – Анджелла Бентон, тянущая ко мне руки.
– Вот, собственно, и все, – заключил я. – Потом явились полицейские, и началась другая кутерьма. В результате мы с вами находимся в этом помещении.
Киз Райдер, делавшая пометки в служебном блокноте, подняла голову, пораженная моим рассказом. В ее глазах я чудом спасся от гибели.
– Да, Гарри, вам определенно грозила смерть.
– Считайте, пять раз грозила, – уточнил я.
– Пожалуй... Теперь сделаем перерыв на несколько минут. Мы с агентом Линделлом выйдем посоветоваться. У нас могут возникнуть еще вопросы.
– Наверняка, – улыбнулся я.
– Вам что-нибудь принести?
– Хорошо бы кофейку. Я всю ночь не спал. А в собственном доме мне не дали ничего из моей же кофемолки.
– Кофе сейчас будет.
Вскоре незнакомый детектив принес чашку черного кофе и велел мне оставаться на месте. Когда Райдер и Линделл вернулись, я заметил, что в блокноте у Киз появились новые записи.
– Постарайтесь прояснить кое-какие вещи, – произнесла Киз.
– Да.
– Вы сказали, что когда вернулись домой, агент Милтон уже находился там...
– Совершенно верно. – Я посмотрел на Линделла.
– Вы начали говорить ему, что к вам прицепился "хвост", и в этот момент налетчики вышибли переднюю дверь.
– Верно.
– Милтон вышел в коридор посмотреть, в чем дело, и был убит выстрелом из ружья, вероятно, Лайнусом Саймонсоном.
– Да.
– Что агент Милтон делал в вашем доме, если вас там не было?
– У него имелось на то разрешение, верно? – выпалил Линделл, прежде чем я успел ответить.
– А нельзя ли вопросы по очереди?
Я смотрел на Линделла – он опустил голову. Своим вопросом он подсказал мне, что говорить. В сущности, он предлагал сделку. За помощь в моем расследовании он, очевидно, получил нагоняй от начальства, и теперь ему приказали оберегать честь Бюро, иначе ему, а может, и мне придется несладко. Я должен объясняться в этом духе, и тогда нам обоим будет хорошо.
