– О Боже!
– Что ты себе позволяешь! – в голос воскликнула Элеонор. – А если бы она проснулась и увидела все это? Кошмары на всю оставшуюся жизнь обеспечены.
– Слушай, если ты будешь кричать, она действительно проснется. Ладно, каюсь. Я не думал, что засну.
Я опустился на колени и торопливо собрал фотографии. Мельком взглянул на часы – почти пять утра. Сколько же времени я проспал? Неудивительно, что все плывет перед глазами. Кстати, засиделась что-то Элеонор в казино. Обычно она возвращается раньше. Наверное, удача отвернулась, а она все стремилась отыграться, чего делать не следует. Я поспешно запихал фотографии и отчеты в папку и распрямился.
– Извини еще раз.
– Знаешь что, меньше всего мне хочется сталкиваться с такими вещами у себя дома.
Я промолчал. Да и что скажешь в такой ситуации? Я посмотрел на кровать. Мэдди так и не проснулась, только темные завитки снова упали на лицо. "Если даже крик ее не разбудил, – подумал я, – можно надеяться, что не потревожит и грохочущая тишина ненависти, которую родители питают друг к другу".
Элеонор быстро вышла из детской, вскоре за ней последовал и я. Хозяйку нашел на кухне. Сидела, облокотившись о стол и с силой сдавив виски ладонями.
– Что, фарта не было?
– Только не думай, будто я обозлилась поэтому.
Я поднял руки в знак капитуляции.
– Ничего такого я и не думаю. Сам во всем виноват. Просто хотел посидеть немного с Мэдди и сам не заметил, как заснул.
– Хватит, а?
– Хватит – что? Приходить к ней по вечерам?
– Не знаю.
Элеонор потянулась к холодильнику, достала бутылку минеральной воды, налила себе стакан и предложила мне. Я покачал головой.
– А что там, собственно, в этой папке? – спросила она. – Дело какое-нибудь расследуешь?
– Точно. Убийство. Все началось в Лос-Анджелесе, а дальше дорога привела в Вегас. Сегодня еду в пустыню.
– Какое милое совпадение. По пути можно заскочить сюда и до смерти напугать дочку.
– Да брось же наконец, Элеонор. Признаю, все получилось глупо, я дурак, но она ведь так ничего и не увидела.
– Но могла увидеть. А может, увидела. Проснулась, увидела эти страшные снимки и снова заснула. И сейчас ей снятся кошмары.
– Да она даже не шевельнулась ни разу. Это я тебе точно говорю. Как убитая спит. Больше этого не повторится, обещаю, так что давай покончим с этим?
– Ладно.
– Так как игра-то сложилась?
– Да неохота об этом. Спать хочу.
– В таком случае выслушай меня.
– Что такое?
Вообще-то я не собирался откровенничать с ней, но как-то все разом навалилось, вот и захотелось выговориться.
– Я подумываю о том, чтобы вернуться на работу.
– Ты о чем, об этом расследовании?
– Нет, вообще. Департамент полиции Лос-Анджелеса затевает новую программу. В ней будут задействованы старые хрычи вроде меня. Опытные люди нужны. И даже в академии учиться не надо, можно с ходу начинать. Что ты об этом думаешь?
– Тебе решать, – пожала плечами она. – Только с дочкой реже видеться будешь. Пойдут дела, одно за другим... словом, сам знаешь, как оно бывает.
– Вполне возможно, – кивнул я в знак согласия.
– А впрочем, какое это имеет значение? Мэдди и так с тобой недавно познакомилась.
– И чья же это вина?
– Знаешь что, давай не будем опять открывать банку с пауками.
– Если бы я знал, что она родится, все было бы иначе. Но я не знал.
– Ладно, ладно, согласна. Мой грех.
– Этого я не утверждаю. Я только хочу сказать, что...
– Я знаю, что ты хочешь сказать, так что можешь не трудиться.
Мы немного помолчали, чтобы слегка остыть. Я уставился в пол.
– Может, она могла бы поехать со мной.
– О чем это ты?
– О том, о чем мы с тобой уже говорили. О Лос-Анджелесе. Девочка могла бы жить там.
Элеонор энергично затрясла головой:
– Нет уж, тут я буду стоять на своем. Как, интересно, ты собираешься воспитывать ее в одиночку? Ты, со своими ночными вызовами, расследованиями, которые длятся не один день и не один месяц, оружием в доме, разбросанными повсюду снимками трупов... Неужели ты хочешь, чтобы она росла в такой обстановке? По-твоему, там ей будет лучше, чем в Вегасе?
– Ну почему же в одиночку? Я подумал, вдруг ты согласишься вернуться?
– Даже не мечтай. И вообще, я не хочу больше говорить на эту тему. Никуда я отсюда не уеду, и Мэдди тоже. Ты поступай, как считаешь нужным, но за нас не решай.
Не успел я ответить, как на пороге кухни появилась заспанная Марисоль. На ней болтался ночной халат с надписью "Белладжио" на кармане.
– Слишком громко, – вымолвила она.
– Ты права, – откликнулась Элеонор, – извини.
Марисоль подошла к холодильнику, вытащила минералку, налила себе стакан и вернула бутылку на место. Затем, не говоря ни слова, удалилась.
– Полагаю, и тебе пора, – напомнила Элеонор. – Я слишком устала, чтобы продолжать этот разговор.
– Ладно. Только зайду попрощаться с Мэдди.
– Смотри не разбуди ее.
– Не беспокойся.
Я вернулся в детскую. Там по-прежнему горел свет. Я присел на край кровати как можно ближе к Мэдди, несколько секунд просто смотрел на нее. Затем откинул волосы со лба и поцеловал в щеку. В ноздри мне ударил запах детского шампуня. Я еще раз поцеловал ее и шепотом пожелал спокойной ночи. Выключил свет и посидел еще пару минут, прислушиваясь к дыханию девочки и выжидая. Чего? Этого я и сам не знал. Может, надеялся, что придет Элеонор и мы вместе полюбуемся, как спит наша дочь.
Через некоторое время я поднялся и, включив монитор, вышел из комнаты. В доме было тихо. Элеонор меня не провожала. Ушла спать, наверное, со мной говорить больше не о чем. Я вышел на улицу, убедившись, что автоматический замок защелкнулся.
В громком скрежете металла о металл чудилась какая-то окончательность, – окончательность пули, насквозь пробивающей тело.
30
В восемь утра я подъехал к центральному входу "Эмбасси сьютс" на Парадайз-роуд. В "мерседесе" меня ждали два больших бумажных стакана кофе и пакет арахиса. Перед отъездом я принял душ, чисто выбрился, переоделся. Заправил полный бак бензина и снял с карточки дневной максимум наличными. Словом, я основательно приготовился к тому, чтобы провести день в пустыне с Рейчел Уоллинг, но она не вышла меня встретить. Прождав пять минут, я полез в карман за мобильником, но в тот самый момент он ожил. Рейчел!
