На другом снимке рядом с ней стоял парень. Босх не смог определить, где они сфотографировались, в Диснейленде или на пирсе в Санта-Монике.
– Кто это? – спросил он.
Мюриель подошла к нему.
– Этот мальчик? Дэнни Котчоф. Ее первый бойфренд.
Босх кивнул. Парень, уехавший с родителями на Гавайи.
– Когда он уехал, она так переживала, – добавила Мюриель.
– А когда это произошло? Вы можете вспомнить точнее?
– Тоже летом. Только годом раньше. Он был на год старше Бекки.
– Вы не знаете, почему его семья переехала туда?
– Отец Дэнни работал в агентстве по аренде автомобилей. Компания открывала свое представительство на Мауи, и его перевели туда. С повышением.
Босх взглянул на Райдер – поняла ли Киз значение только что полученной информации? Райдер едва заметно покачала головой – не поняла. Босх решил пройти по ниточке дальше:
– Дэнни ходил в ту же школу, что и Бекки?
– Да, – сказала Мюриель, – там они и познакомились.
Рядом с зеркалом стоял дешевый сувенир из Парижа – стеклянный шар с миниатюрной Эйфелевой башней внутри. Часть воды испарилась, оставив под куполом небольшой воздушный пузырь.
– Дэнни ездил вместе с ней во Францию?
– Нет, к тому времени они были уже на Гавайях. Дэнни уехал в июне, а во Францию Бекки улетела в последнюю неделю августа.
– Они поддерживали какую-то связь? Виделись, перезванивались? – спросил Босх.
– О да, конечно! Писали друг другу и звонили. Поначалу часто, но получалось очень дорого. Потом звонил уже только Дэнни. Каждый вечер, перед сном. И так продолжалось до… до того, как она исчезла.
Босх вынул из рамки фотографию и внимательно посмотрел на Дэнни Котчофа.
– Что было потом? Как Дэнни узнал о том, что с ней случилось? Как отреагировал?
– Ну… мы сами позвонили туда и рассказали обо всем отцу, чтобы тот передал Дэнни. Насколько я знаю, он воспринял новость очень тяжело. Да и как иначе?
– Значит, Дэнни узнал от своего отца? А вы или ваш муж разговаривали непосредственно с Дэнни?
– Нет. Он написал мне большое письмо. О Бекки, о том, как много она для него значила. Очень грустное и очень милое письмо.
– Не сомневаюсь. Он приезжал на похороны?
– Нет, не приезжал. Его родители… в общем, они решили, что ему лучше остаться на острове. Не хотели, чтобы он видел такое, понимаете? Мистер Котчоф позвонил и сказал, что Дэнни на похоронах не будет.
Босх кивнул, отвернулся от зеркала и опустил фотографию в карман. Мюриель ничего не заметила.
– А что потом? После письма. Он как-то связывался с вами? Звонил?
– Нет, по-моему, больше мы о нем не слышали.
– То письмо еще у вас? – поинтересовалась Райдер.
– Конечно. Я все сохраняю. У меня есть специальный ящик для писем. Бекки все любили, и писем было много.
– Нам придется взять у вас то письмо, миссис Верлорен, – сказал Босх. – И было бы неплохо, если бы вы позволили нам взглянуть на остальные. Может быть, не сейчас, но позже.
– Но зачем?
– Никогда не знаешь, где что найдешь. Мы намерены проверить все версии, изучить все материалы, все, что имеет отношение к вашей дочери. Понимаю, это создает неудобства, но, пожалуйста, помните, ради чего мы это делаем. Мы намерены найти того, кто виновен в произошедшем с Бекки. Времени прошло немало, но это не значит, что преступление забыто, а преступнику все сошло с рук.
Мюриель Верлорен кивнула. В какой-то момент она взяла с кровати маленькую декоративную подушечку и теперь стояла с рассеянным видом, прижимая ее к груди. Наверное, эту подушечку сделала когда-то ее дочь. Голубой квадратик с нашитым на него красным фетровым сердечком. Держа подушку у груди, Мюриель Верлорен была похожа на мишень.
Глава 13
Босх вел машину, а Райдер читала письмо, написанное Дэнни Котчофом родителям Бекки после ее смерти. Оно занимало одну страничку, на которой Дэнни делился с Верлоренами нежными воспоминаниями об их погибшей дочери.
– «Могу лишь сказать, мне очень жаль, что все так вышло. Мне всегда будет ее не хватать. С любовью, Дэнни». И это все.
– Посмотри на почтовый штемпель.
Она перевернула конверт.
– Мауи, двадцать девятое июля тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года.
– Долго же он его писал.
– Ему, наверное, тоже было нелегко. Ты что-то имеешь против парня, а, Гарри?
– Ничего. Но Грин и Гарсия сняли с него подозрения на основании всего лишь одного телефонного звонка. Помнишь, что сказано в деле? В агентстве им ответили, что в дни до и после убийства парень находился на работе. Мыл машины. А раз так, то у него не было времени слетать в Лос-Анджелес, убить Бекки и вернуться на остров к следующей смене.
– Да, там так сказано. И что?
– Подумай сама. Мы лишь сейчас узнаем от Мюриель, что его старик был управляющим агентством по аренде автомобилей. В деле об этом ни слова. Знали ли об этом Грин и Гарсия? А теперь скажи, сколько ты готова поставить на то, что папочка заправлял делами в том самом агентстве, где трудился и его сынок? И сколько ты готова поставить на то, что шеф Дэнни, обеспечивший парню алиби, не подчинялся его отцу?
– Черт возьми, Гарри, я пошутила, когда говорила о командировке в Париж. Похоже, ты собрался слетать на Мауи.
– Мне просто не нравится неряшливая работа. После нее остается слишком много хвостов. Теперь нам самим придется поговорить с Дэнни Котчофом и все прояснить. Если это еще возможно после стольких лет.
– Не забывай про «Автотрек».
– Одно дело найти его, совсем другое – удостовериться, что он ни при чем.
– Даже если мы опровергнем его алиби, неужели ты веришь, что шестнадцатилетний мальчишка мог прилететь сюда с Гавайев, убить свою подружку и вернуться домой так, что никто ничего не заметил?
– Может, он и не планировал ее убивать. И еще не забывай, что ему было семнадцать, а не шестнадцать. Мюриель сказала, что он был на год старше ее дочери.
– Ах да, семнадцать… конечно, это меняет дело, – усмехнулась Райдер.
– В восемнадцать я уже воевал во Вьетнаме. И мне дали отпуск на Гавайи. Дальше нас не отпускали. Так вот, однажды я снял форму, купил гражданский чемоданчик и спокойно прошел на борт самолета, вылетавшего в Лос-Анджелес. Прошел мимо военных полицейских, и они на меня даже не посмотрели. Думаю, то же самое мог бы проделать и семнадцатилетний.
– Ладно, Гарри. Ты меня убедил.
