— Тогда каким образом твои отпечатки оказались в той машине и как вышло, что ты в курсе удушения Бэббит пакетом?
Уинслоу:
— Ничего я не знаю. А насчет моих отпечатков вы все врете. Это не может быть правдой.
Уокер:
— Понятно, почему ты считаешь, что мы солгали насчет отпечатков. Потому что ты тщательно протер всю машину, не так ли? Но забыл об одной вещи, сынок. А именно о зеркале заднего вида. Помнишь, как ты повернул его, чтобы убедиться, что за тобой нет «хвоста»? Да да, тогда это и произошло. Ты оставил на нем отпечаток, то есть допустил роковую ошибку, которая отправит тебя в камеру до конца твоих дней, если ты не перестанешь все отрицать и не скажешь, как это пристало мужчине, всю правду о том, что тогда произошло.
Грейди:
— Мы в состоянии понять тебя, парень. Подвернулась симпатичная белая девушка, ну и пошло-поехало… Возможно, она слишком вызывающе себя вела, или хотела поторговаться, просила в долг, или еще что… В таких делах всякое бывает. Но потом вдруг что-то произошло, и она из живой стала мертвой. Если ты расскажешь, что тогда случилось, то мы замолвим за тебя словечко — возможно, даже уговорим начальство отпустить тебя домой к мамаше.
Уинслоу:
— Нет, ты все не так понял.
Уокер:
— Знаешь что, Алонзо? Я устал от твоих постоянных уверток и вранья. Мне тоже давно хочется домой. Обедать. Между тем мы сидим здесь с тобой, пытаясь выручить тебя из затруднительного положения, в котором ты оказался. Так что или колись и выкладывай всю правду — или отправляйся назад в камеру. Я сам позвоню твоей мамаше и скажу, что домой ты не вернешься. Никогда.
Уинслоу:
— Зачем вам все это надо? Я ведь никто. Пустое место. Почему вы хотите меня подставить?
Грейди:
— Ты сам себя подставил, парень, когда придушил эту девушку.
Уинслоу:
— Я не делал этого!
Уокер:
— Как скажешь. Завтра ты сможешь сообщить об этом через стекло своей мамаше, когда она явится на свидание. Поднимайся. Сейчас ты отправишься в камеру, а я поеду наконец домой.
Грейди:
— Сказано тебе — поднимайся!
Уинслоу:
— О'кей, о'кей. Я все скажу. Скажу, о чем знаю. И тогда вы отпустите меня домой, хорошо?
Грейди:
— Ты скажешь нам о том, что произошло в действительности.
Уокер:
— И тогда мы обсудим вопрос о твоем временном освобождении из-под стражи. У тебя на обдумывание десять секунд. Не заговоришь — считай, договор не состоялся.
Уинслоу:
— Ладно, я буду говорить. Расскажу про все это дерьмо. Вот, значит, как было дело. Я гулял с Факфейсом и заметил ее машину у одной из высоток. Заглянул в салон и увидел ключи в замке зажигания, а на сиденье — сумочку.
Уокер:
— Погоди-ка… Кто такой Факфейс?
Уинслоу:
— Моя собака.
Уокер:
— У тебя есть собака? И какой породы?
Уинслоу:
— Ну есть. А порода известно какая — питбуль. Для защиты, значит.
Уокер:
— Это короткошерстная порода?
Уинслоу:
— Да, она маленького роста. Коротенькая такая…
Уокер:
— Я говорил о собачьей шерсти. Она ведь не длинная, не так ли?
Уинслоу:
— Какая там длинная. Словно щетина…
Уокер:
— О'кей. Где была девушка?
Уинслоу:
— Да нигде. Говорю же вам, я ее не видел. Живой, я имею в виду.
Уокер:
— У нас что — история про мальчика с собачкой? Или все-таки о чем-то другом?
Уинслоу:
— Короче, я сел в эту тачку и отвалил.
Уокер:
— С собакой?
Уинслоу:
— Ясное дело, с собакой.
Уокер:
— И куда же ты поехал?
Уинслоу:
— Кататься. Захотелось, понимаешь ли, подышать свежим воздухом.
Уокер:
— Опять понес ахинею… Повторяю, мне надоело то дерьмо, которое ты излагаешь. Так что ты сейчас же отправишься в камеру.
Уинслоу:
— Подожди: не надо так спешить. Я поехал на помойку, понятно? В Родиа-Гарденс. Где еще можно без помех обыскать автомобиль и осмотреть добычу? Ну так вот: загнав автомобиль за мусорные ящики, я заглянул в ее сумочку и обнаружил в ней что-то около двухсот пятидесяти долларов. Потом слазил в отделение для перчаток и вообще обшарил весь салон. Ну а после этого наведался в багажник — и увидел ее. Она была в чем мать родила, с пакетом на голове и уже мертвая, но я ее и пальцем не тронул, понятно? Такая вот приключилась дерьмовая история.
Грейди:
— Стало быть, ты хочешь уверить нас в том, что, угнав стоявшую без присмотра машину, обнаружил в ее багажнике мертвую девушку?
Уинслоу:
— Точно так. И вы с приятелем мне ничего другого не пришьете. Увидев ее труп в багажнике, я так испугался, что захлопнул крышку быстрее, чем ты успеешь сказать «твою мать». Потом быстренько сел за руль и уехал с помойки. Сначала хотел оставить машину у той же высотки, где ее обнаружил. Но потом подумал, что полиция начнет подозревать моих парней из квартала, и решил ехать на пляж и бросить тачку там. Я как тогда рассуждал? Раз эта девица белая, то лучше оставить ее у моря, где живут белые. Короче, сделал как задумал. А больше ничего не делал.
Уокер:
— А где ты стер свои отпечатки с автомобиля?
Уинслоу:
— Да там же, на пляже, и стер. Но, как ты говоришь, пропустил отпечаток на зеркале заднего вида. Чтоб его черти взяли.
Уокер:
— Кто помогал тебе потрошить машину?
Уинслоу:
— Никто не помогал. Я был один.
Уокер:
— А отпечатки пальцев кто стер?
Уинслоу:
— Я сам и стер.
Уокер:
— Где и когда?
Уинслоу:
— Говорю же — на пляже около парковки, когда приехал туда.
Грейди:
— А как ты добирался оттуда ночью до своего квартала?
Уинслоу:
— Пешком большей частью. Топал чуть ли не всю ночь. А когда дотопал до Оуквуда, сел на автобус.
Уокер:
— И все это время при тебе находилась собака?
