— Почему ты не повесишь эту штуку на стену, Джек? — осведомилась Рейчел.
Я повернулся к ней и увидел, что она держит забранный в рамку рекламный анонс «Нью-Йорк таймс» о выходе моей книги. Он хранился в шкафу уже несколько лет.
— Раньше она висела у меня в кабинете, но так как за первой книгой ни второй, ни третьей не последовало, мне показалось, что держать это на виду — своего рода насмешка над хозяином, и я спрятал ее.
Она кивнула в знак того, что принимает мои слова к сведению, и отправилась осматривать ванную. Я замер, лихорадочно задаваясь вопросом, какого рода антисанитарию и беспорядок она может обнаружить там. Потом до моего слуха донесся шорох отодвигаемой душевой занавески, а еще через пару секунд дверь ванной распахнулась и Рейчел вернулась в спальню.
— Время от времени ванну надо мыть, Джек… А кто все эти женщины?
— Какие женщины?
Она указала на бюро, где стояли на подставочках заключенные в рамки небольшие фотографии. Я, тыча в снимки пальцем, перечислил изображенных на них представительниц прекрасного пола.
— Племянница, жена брата, моя мать, бывшая жена.
— Бывшая жена? Стало быть, тебе удалось изгнать меня из памяти?
Сказав это, она улыбнулась. Я одарил ее ответной улыбкой.
— Я был женат очень недолго. Она работала репортером. Когда я пришел в «Лос-Анджелес таймс», мы с ней вместе занимались криминальными новостями. Одно за другое — и мы поженились, но, как довольно скоро выяснилось, допустили ошибку. Теперь она работает в вашингтонском бюро нашей газеты, и мы с ней, так сказать, дружим, поскольку расстались без взаимных упреков и озлобления.
Я хотел сказать больше, но что-то внутри меня воспротивилось этому. Между тем Рейчел повернулась и вышла из спальни в холл. Я отправился за ней в гостиную. Там мы стояли некоторое время, молча друг на друга поглядывая.
— Что теперь? — произнес я.
— Даже не знаю, что сказать. Надо подумать. Возможно, мне следует уйти и предоставить тебе возможность немного поспать. Как думаешь, здесь с тобой ничего не случится?
— А что здесь может со мной случиться? Кроме того, у меня есть пушка.
— У тебя есть пушка? Зачем она тебе, Джек?
— Интересно, почему люди, обладающие оружием, всегда задают этот вопрос тем, кто им не обладает? Ну а если честно, я приобрел ее после знакомства с Поэтом.
Она кивнула, поняв, что я имел в виду.
— Что ж, в таком случае я оставлю тебя здесь наедине с твоей пушкой, а завтра утром позвоню. Возможно, к тому времени один из нас придумает, где искать Анджелу.
Я кивнул, зная, что Анджела тут ни при чем, это только слова, и судьба предоставляет мне сейчас шанс вернуть Рейчел — или позволить ей уйти, как в прошлый раз.
— А что, если мне не хочется, чтобы ты уезжала? — спросил я.
Она одарила меня взглядом, но не сказала ни слова.
— А что, если я всегда помнил только о тебе?
Она опустила глаза и стала смотреть в пол.
— Джек… десять лет — это чертова уйма времени, почти вечность. Мы стали другими людьми.
— Неужели?
Она снова подняла на меня взгляд. Наши глаза встретились, и мы смотрели друг на друга не отрываясь не меньше минуты. Потом я сделал шаг вперед, обнял ее за шею, притянул к себе, и мы поцеловались. Страстный поцелуй продолжался довольно долго, но за это время она не предприняла ни одной попытки оттолкнуть меня или как-то иначе дать мне понять, что ей не хочется этого.
Сотовый телефон, который она держала в руке, выпал из ее ладони. Мы сжимали друг друга в объятиях, оказавшись во власти внезапно нахлынувшего на нас экстатического состояния. В нем не было места нежности, так как нами владело одно всепоглощающее стремление к физическому обладанию. Иначе говоря, мы находились во власти чувственности. Любовь же… Что касается любви, то она или хотя бы ее суррогат является непременной составляющей сближения двух нормальных взрослых людей. Так по крайней мере мне кажется.
— Давай вернемся в спальню, — прошептал я, овевая горячим дыханием ее щеку.
Она улыбнулась под моим поцелуем — я почувствовал это губами, — после чего мы умудрились, не размыкая объятий, прошествовать в спальню, спотыкаясь о встречающиеся нам на пути предметы, но не замечая этого. Потом мы сорвали с себя одежду, бросились на постель и занялись любовью. Все закончилось, прежде чем я успел осознать, что мы делаем и к чему это может привести. После секса мы лежали на спине бок о бок, и моя левая рука покоилась у нее на груди. При этом мы оба шумно, быстро и натужно дышали.
— Ты такая горячая, — с улыбкой сказал я.
Услышав это, она тоже улыбнулась.
— Это может как-нибудь на тебе отразиться? Насколько я знаю, у «Таймс» существуют определенные правила относительно романов с «врагами», не так ли?
— Интересно, кого ты подразумеваешь под «врагами»? Впрочем, какая разница? На прошлой неделе я получил уведомление об увольнении. Мне осталось доработать неделю, после чего я стану частью истории этой газеты.
— Что такое?
— Что слышала. Я пал жертвой Интернета. Короче говоря, меня сократили, предоставив пару недель, чтобы натаскать Анджелу, а потом убираться.
— О Господи! Но это ужасно, Джек. Почему ты не сказал мне об этом?
— Даже не знаю. Как-то не пришло в голову.
— Но почему сократили именно тебя?
— Потому что я получаю большую зарплату, а Анджела — маленькую.
— Какая глупость.
— В этом меня убеждать не надо. Но так в последнее время ведется бизнес во всех крупных газетах. Спроси любого журналиста — и он скажет тебе то же самое.
— И что ты будешь делать?
— Не знаю пока. Возможно, усядусь за стол в своем кабинете и напишу роман, о котором болтаю последние пятнадцать лет. Но мне представляется более насущным другой вопрос: что мы с тобой будем делать?
Вместо того чтобы посмотреть мне в глаза, она стала с отсутствующим видом поглаживать меня по груди.
— Надеюсь, это не одноразовый акт любовной страсти, — сказал я. — По крайней мере мне бы этого не хотелось.
Она молчала, наверное, целую минуту.
— Мне тоже, — произнесла она, нарушая наконец затянувшееся молчание.
Но больше ничего не сказала.
— О чем ты думаешь? — осведомился я. — У тебя всегда такой глубокомысленный вид.
Она посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась.
— Уж не пытаешься ли ты заниматься профилированием моей скромной особы?
— Ничего подобного. Просто хотел знать, о чем ты думала.
— Если честно, я думала над словами человека, с которым встречалась пару лет назад. У меня были свои трудности морального плана, он же постоянно вспоминал бывшую жену, хотя она жила за тысячи километров от Лос-Анджелеса. Однажды мы с ним разговорились, и он поведал мне о «теории одной пули». Знаешь, что это такое?
