– Тряпку приобщили к уликам? – спросил я.
– Да, – ответил Левин. – В описи вещественных доказательств она названа столовой салфеткой со следами крови. И кровь, и ткань сейчас находятся на экспертизе.
Я кивнул и обратился к Руле:
– Полицейские осмотрели ваши руки или сфотографировали?
– Детектив только осмотрел мои руки, – кивнул Руле. – Но снимков никто не делал.
Я кивнул и велел Левину продолжать.
– Нарушитель сел на лежащую на полу мисс Кампо и схватил ее одной рукой за шею. Он сообщил мисс Кампо, что собирается ее изнасиловать и ему не важно, будет она при этом жива или мертва. Женщина не могла отвечать, потому что подозреваемый душил ее. Когда он ослабил давление, она, по ее словам, сказала, что не будет сопротивляться.
Левин выложил на стол еще одну фотокопию – снимок складного ножа с черной рукояткой, заточенного до убийственной остроты. Это объясняло ранку под горлом жертвы на предыдущем фото.
Руле подвинул фото к себе, чтобы взглянуть повнимательнее.
– Это не мой нож, – медленно покачал он головой.
Я не ответил, и Левин продолжил:
– Подозреваемый и жертва встали. Он велел ей идти вперед и вести его в спальню, занимая позицию позади и прижимая острие ножа к левой стороне горла женщины. Когда мисс Кампо вошла в короткий коридорчик, ведущий в две имеющиеся в квартире спальни, она резко повернулась в тесном пространстве и толкнула подозреваемого на большую напольную вазу. После того как он, споткнувшись, упал, она метнулась в направлении входной двери. Сообразив, что преступник вскочит и настигнет ее раньше, чем она успеет выскочить за дверь, она по пути нырнула в кухню и схватила со стойки бутылку водки. В то время как нарушитель, пытаясь догнать ее, проходил мимо кухни, мисс Кампо шагнула из засады и ударила его бутылкой по затылку, отчего он свалился на пол. Тогда мисс Кампо перешагнула через упавшего и отперла входную дверь. Она выбежала из квартиры и вызвала полицию из нижней квартиры, которую снимают Тернер и Аткинс. Сами они поднялись этажом выше, где нашли подозреваемого на полу, в бессознательном состоянии. Когда он начал приходить в себя, они обездвижили его и остались в квартире до прибытия полиции.
– Это немыслимо! – воскликнул Руле. – Сидеть здесь и выслушивать всякие бредни! Не могу поверить, что все это происходит со мной! Все это как сон. Я этого не делал. Она лжет! Она…
– Если все это ложь, тогда данное дело станет самым легким в моей практике, – сказал я. – Я порву ее в клочья и выкину потроха в море. Но нам необходимо знать версию, представленную ею для протокола, – с тем чтобы иметь возможность расставить свои силки и капканы и начать охоту. И если вам кажется очень трудным выдержать наше сегодняшнее заседание – погодите, пока мы дойдем до суда: тогда прения вместо минут будут тянуться дни. Вам надо научиться себя обуздывать, Льюис. Вы должны помнить, что ваш черед высказаться настанет.
Доббс похлопал Руле по руке пониже локтя – этакий славный отеческий жест. Тот отдернул руку.
– Чертовски правильно открыть на нее охоту, – сказал он, запальчиво нацелив палец через стол в мою сторону. – Я хочу, чтобы вы обрушились на нее всей мощью, какой мы располагаем.
– Именно за этим я здесь, и не сомневайтесь, я это сделаю. А теперь позвольте мне задать компаньону несколько вопросов, прежде чем мы завершим нашу сессию.
Я сделал паузу в ожидании, что Руле еще что-нибудь скажет. Но тот молчал. Он откинулся назад в кресле и стиснул кисти рук.
– У тебя все, Анхель? – спросил я.
– На данный момент да. Я пока еще работаю над отчетами. Завтра утром должен получить расшифровку телефонного вызова в Службу спасения, и тогда появится больше материала.
– Отлично.
– Что там в отношении изнасилования?
– Никаких экспертиз не проводилось. В отчете Букера говорится, она от них отказалась, поскольку до изнасилования дело не дошло.
– Что за экспертизы? – спросил Руле.
– При изнасиловании в условиях больничного стационара проводится следственная процедура, при которой с тела жертвы собирают жидкие выделения, частички волос и других тканей организма, – ответил Левин.
– Никакого изнасилования не было! – воскликнул Руле. – Я ее и пальцем не…
– Нам это известно, – перебил я. – Я спросил не поэтому. Я ищу слабые места в выстроенной штатом обвинительной версии. Жертва сказала, что ее не насиловали, но, согласно отчетам, преступление определенно носит сексуальный характер. Обычно полиция настаивает на проведении экспертиз, даже если жертва заявляет, что насилию не подвергалась. Они проводят их просто на тот случай, если жертва на самом деле была изнасилована, но ей слишком унизительно говорить об этом или же она пытается скрыть подробности преступления – например от мужа или родственников. Вообще это стандартная процедура, и тот факт, что она смогла уговорить следствие обойтись без нее, может оказаться для нас важным.
– Она не хотела, чтобы в ней обнаружили ДНК первого парня, – предположил Доббс.
– Допустим, – согласился я. – Это может вообще означать все, что угодно, а также стать слабым звеном в деле, трещиной, выгодной для нас. Идем дальше. Анхель, есть какое-либо упоминание о том человеке, которого Льюис видел с ней?
– Нет, никакого. Он в отчетах не фигурирует.
– А что обнаружили на месте преступления?
– Этого отчета у меня нет, но мне сказали, что во время тщательного обыска в квартире не нашли сколько-нибудь значимых улик.
– Хорошо. Никаких сюрпризов. Что с ножом?
– На ноже кровь и отпечатки пальцев. Но никаких следов, указывающих на владельца. Маловероятно, что удастся установить, кому он принадлежит. Каждый может купить такие складные ножи в любом магазине рыболовного и туристского снаряжения.
– Говорю вам, это не мой нож, – повторил Руле.
– Приходится предположить, что отпечатки на нем принадлежат тому, кто предъявил нож полиции, – сказал я.
– Аткинсу, – подсказал Левин.
– Да, Аткинсу. Но меня не удивит, – продолжил я, поворачиваясь к Руле, – если и ваши на нем тоже обнаружатся. Неизвестно, что там происходило, пока вы находились без сознания. Если она нарочно измазала вам руку кровью, то вполне вероятно, что и ваши пальцы прижала к ножу.
Руле кивнул в знак согласия и собрался что-то сказать, но я его опередил и обратился к Левину:
– Она делала какие-нибудь заявления по поводу пребывания в «Моргане» в тот самый вечер, еще до прихода Руле?
Левин покачал головой:
– Нет, допрос жертвы проводился в пункте оказания первой помощи. Он был неформальным, носил общий характер, и более ранние события того вечера не затрагивались. Она не упоминала другого парня и вообще не упоминала бар «Морган». Просто сказала, что была дома с половины девятого. Ее спрашивали о том, что случилось в десять. Я уверен, эти пробелы восполнятся в ходе вторичного этапа расследования, как говорится, «по холодным следам».
