– Детектив Буккер, Реджина Кампо объяснила вам, почему она солгала полиции?
– Мне она не лгала.
– Может, не вам, но она сообщила первым прибывшим на место полицейским, Сантосу и Максвелл, что не знает, зачем подозреваемый пришел к ней на квартиру, не так ли?
– Я не присутствовал при их разговоре, поэтому не могу подтвердить или опровергнуть истинность данного утверждения. Я только знаю, что во время первого допроса она была сильно напугана. Ее избили, ей угрожали изнасилованием и смертью.
– То есть вы полагаете, что в подобных обстоятельствах лгать полиции допустимо?
– Нет, я этого не сказал.
Я сверился со своими записями. Я не собирался выстраивать длинную последовательность вопросов. Палил в упор, почти наугад, стараясь не дать ему опомниться.
– Вы составили опись одежды, обнаруженной в той спальне, которую, по вашим словам, мисс Кампо использовала для занятий проституцией?
– Нет. То было просто мое наблюдение. Это не имело отношения к данному делу.
– Могли бы подойти какие-нибудь из обнаруженных вами нарядов и принадлежностей для садомазохистских упражнений?
– Я не специалист в этой области.
– А что вы скажете по поводу порнографических видеофильмов? Вы записали их названия?
– Нет, я этого не делал. Причина та же: я не был уверен, что это имеет отношение к расследованию и к установлению личности того, кто так зверски обошелся с женщиной.
– Вы не помните, сюжеты каких-либо из этих порнофильмов не были связаны с садомазохистскими играми или чем-то подобным?
– Нет, не помню.
– Так, а вы не советовали мисс Кампо избавиться от кассет и тех одеяний из шкафа, прежде чем группу адвокатов мистера Руле допустят осмотреть квартиру?
– Определенно ничего подобного я не делал.
Я вычеркнул это из своего списка и продолжил:
– Вы когда-нибудь беседовали с мистером Руле о том, что произошло в квартире мисс Кампо в ту ночь?
– Нет. Прежде чем я получил возможность к нему подобраться, он уже окружил себя плотным кольцом адвокатов.
– Он воспользовался своем конституционным правом хранить молчание?
– Да.
– Таким образом, насколько вам известно, он ни разу не разговаривал с полицией о том, что случилось?
– Совершенно верно.
– На ваш взгляд, мисс Кампо получила удары большой силы?
– Да, бесспорно. Ее лицо было сильно разбито, рассечено и распухло.
– Тогда, будьте добры, расскажите присяжным о повреждениях от ударов, которые вы обнаружили на руках мистера Руле.
– Он обмотал кулак тканью, чтобы избежать следов. На его руках не было повреждений, насколько я мог видеть.
– Вы как-то задокументировали отсутствие повреждений?
Буккера вопрос озадачил.
– Нет.
– Иными словами, вы сфотографировали повреждения, полученные мисс Кампо, но не сочли нужным зафиксировать отсутствие повреждений у мистера Руле – я вас правильно понял?
– Мне не показалось нужным фотографировать что-либо, чего нет.
– Как вы узнали, что он обернул кулак тканью, дабы уберечься от повреждений?
– Мисс Кампо сообщила мне, что увидела, как его рука была обмотана тканью непосредственно перед тем, как он ударил ее в дверях.
– Вы нашли ткань, которой он предположительно обернул свою руку?
– Да, она находилась к квартире. Салфетка, наподобие ресторанной. На ней была кровь.
– Кровь мистера Руле?
– Нет.
– Было ли на ней что-либо, свидетельствующее о ее принадлежности обвиняемому?
– Нет.
– Значит, в пользу этого мы имеем лишь слова мисс Кампо, не так ли?
– Да.
Я позволил себе паузу, делая пометки в своем блокноте, затем продолжил допрос свидетеля.
– Детектив, когда именно вы узнали, что Льюис Руле отрицает применение им силы и угроз в отношении мисс Кампо и что намерен решительно защищаться от обвинений?
– Это было, когда он нанял вас, я полагаю.
В зале суда послышался приглушенный смех.
– Вы пытались найти иные объяснения увечьям, которые получила мисс Кампо?
– Нет, она рассказала мне о случившемся, и я ей поверил. Обвиняемый избил ее и собирался…
– Спасибо, детектив Буккер. Просто постарайтесь ответить на вопрос, который я вам задал.
– Я это и сделал.
– Если вы не искали никаких иных объяснений, поскольку поверили мисс Кампо, то можно с достаточной уверенностью утверждать: все дело полностью построено на ее словах, не так ли? Исключительно на заявлениях мисс Кампо о событиях в ее квартире вечером 6 марта?
Буккер задумался. Он сознавал, что я увлекаю его в ловушку его же собственных показаний. Как говорится в поговорке, нет западни опаснее, чем та, в которую сам себя загонишь.
– Дело не только в ее словах, – произнес он. – Есть вещественные доказательства. Нож. Раны на ее теле. Не только слова являются доказательством.
Он убежденно закивал, подкрепляя сказанное.
– Но разве в плане объяснения полученных ею ран и других улик обвинение не отталкивалось от того, что мисс Кампо сама изначально вам сообщила?
– Можно сказать и так, – нехотя признал он.
– Именно она является тем древом, на котором выросли все плоды, разве нет?
– Я бы не стал употреблять подобные слова.
– Тогда какие слова вы употребили бы, детектив?
Вот теперь я его поймал. Буккер ерзал на своем свидетельском стуле. Минтон встал и заявил протест, утверждая, что я травлю свидетеля. Наверное, нечто подобное он видел по телевизору или в кино. Судья велела ему сесть на место.
– Можете отвечать на вопрос, детектив, – сказала она.
– В чем был вопрос? – спросил Буккер, стараясь выиграть время.
– Вы не согласились со мной, когда я охарактеризовал мисс Кампо как единственное дерево, на котором выросли все свидетельства обвинения. Если я не прав, как бы вы описали ее место в данном уголовном деле?
Буккер быстро вскинул руки, как бы показывая, что сдается.
– Она жертва! Бесспорно, она занимает важное место, потому что рассказала нам о том, что случилось. Мы обязаны были опираться на ее показания, чтобы направить ход расследования.
– И вы опирались на ее показания?
– Да.
– Кто еще видел, как обвиняемый напал на мисс Кампо?
– Больше никто.
