Она замялась, и я подумал, что знаю почему.
— Дома никого нет, Хэй. Лэни ко мне больше не заглядывает.
— Значит, она тебе больше не подружка?
— Она и не была моей подружкой. Помнишь, я лежал в прошлом году в больнице? Там мы с ней и познакомились, а потом старались помогать друг другу.
Это была правда, хоть и подретушированная. Мы с Лэни Росс действительно познакомились в клинике для наркоманов. И продолжали встречаться, выйдя оттуда, однако до романа дело у нас не дошло, просто потому, что эмоционально мы были к нему не готовы. Как только мы вернулись в реальный мир, я понял, что рано или поздно она сорвется, а мне возвращаться вместе с ней назад совсем не хотелось. И пути наши разошлись.
— Тогда, может, поедем к тебе домой и посмотрим телевизор?
— Отлично. Я именно этого и хотел.
Мы уложили в ранец ее учебники и тетради, я заплатил по счету. Когда машина поднималась на холм, Хэйли сказала, что, по словам ее матери, я получил новую, очень важную работу.
— Она говорит, что это очень большое дело и все будут тебе завидовать, но ты справишься, потому что хорошо знаешь свое дело.
— Это мама так сказала? — Я ощутил удивление и радость.
— Да.
Некоторое время я молча вел машину, размышляя об услышанном. Может быть, я и не испортил отношения с Мэгги окончательно. И в каком-то смысле она все еще уважала меня.
— Мм… — произнесла, глядя в сторону, Хэйли.
Детей иногда видно насквозь. Жаль, что о взрослых этого не скажешь.
— Что, Хэй?
— Я вот думаю, почему ты не можешь заниматься тем же, чем занимается мама.
— Ты это о чем?
— О том, чтобы сажать в тюрьму плохих людей. Она говорит, что ты будешь защищать человека, который убил двоих людей. Получается, что ты всегда защищаешь плохих.
Пару секунд я молчал.
— Человека, которого я защищаю, обвиняют в убийстве двоих людей. И никто пока не доказал, что он сделал что-то дурное. Сейчас назвать его виновным в чем-либо нельзя.
Она ничего не ответила, однако скептицизм ее был почти осязаемым.
— Хэйли, в нашей стране человек, которого обвиняют в преступлении, имеет право на защиту. Ну скажи, если в школе тебя вдруг обвинят в обмане, а ты будешь знать, что никого не обманывала? Разве ты не захочешь, чтобы тебе позволили оправдаться?
— Наверное, захочу.
— Вот и я так думаю. То же самое и в суде. Если тебя обвиняют в преступлении, ты можешь получить адвоката вроде меня, который тебе поможет. Это часть нашей системы. Очень важная часть.
На уровне интеллектуальном этот довод представлялся мне основательным, однако я понимал: дочери моей он кажется пустым. И как я мог убедить ее в обратном, если и сам убежден в этом не был?
— А ты когда-нибудь помогал невиновным? — спросила Хэйли.
— Да, и не один раз.
Это был самый честный ответ, какой я сумел придумать. Я включил радио, настроенное на диснеевскую музыкальную волну.
Возможно, дети видят взрослых насквозь точно так же, как взрослые детей.
Глава седьмая
В четверг утром я, забросив дочь в школу, поехал прямиком в офис Джерри Винсента. Час стоял еще ранний, так что гараж был почти целиком в моем распоряжении. Я поставил машину на втором этаже и заметил легковой фургончик «субару» с рамой для крепления серфинговых досок на крыше.
Стекла задних окон фургончика были затемнены, я заглянул в водительское окошко. Заднее сиденье машины было разложено, половину его занимали коробки с одеждой. На другой половине лежал в спальном мешке Патрик Хенсон. Только тут я вспомнил его слова о том, что живет он в своей машине и ночует в ней же, рядом с домиком спасателей.
В такое раннее время он был мне не нужен, необходимость будить его отсутствовала. Я перешел в офисное здание, прошел по коридору. У двери офиса Джерри Винсента стоял детектив Бош. Он снова слушал музыку — руки в карманах брюк, вид задумчивый. При моем приближении он вынул из ушей наушники.
— Вы что же, без кофе сегодня? — вместо приветствия поинтересовался я.
— Сегодня — без. Я заметил вчера, что он вам не требуется.
Он отступил на шаг, давая мне возможность отпереть дверь.
— Могу я спросить вас кое о чем? — поинтересовался я.
— Если я скажу «нет», вы же все равно спросите.
— Думаю, вы правы.
Я отпер дверь.
— В таком случае спрашивайте.
— Хорошо. Знаете, вы не кажетесь мне человеком, который не расстается с плеером. Кого вы все время слушаете?
— Музыканта, о котором вы наверняка ничего не слышали. Фрэнка Моргана.
— Саксофониста? Да нет, Фрэнка-то я как раз знаю.
— Знаете? — недоверчиво переспросил Бош.
— Да. Когда он выступает в «Каталине» или «Джазовой пекарне», я обычно заглядываю туда, чтобы поздороваться с ним. В шестидесятых отец был адвокатом Фрэнка. А до того, как он завязал с героином, Фрэнк играл в тюрьме Сан-Квентин с Артом Пеппером — вы ведь о таком слышали, верно?
Бошу потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя от изумления, которое вызвало у него мое знакомство с Фрэнком Морганом, мало кому известным наследником Чарли Паркера. Мы пересекли приемную, вошли в кабинет.
— Ну как продвигается расследование? — спросил я.
— Продвигается, — ответил он.
— Я слышал, вы вчера целый день допрашивали в Паркер-центре подозреваемого. Хотя никого пока не арестовали, так?
Я уселся за стол Винсента, Бош остался стоять.
— Откуда вам это известно? — спросил он.
— Не помню. Услышал где-то. Может быть, от репортера. Кто он, ваш подозреваемый?
— Это не ваше дело.
— А какое у вас дело ко мне, детектив? Что привело вас сюда?
— Пришел спросить, нет ли у вас для меня новых имен.
— А что с именами, которые я дал вам вчера?
— Они проверены.
— Как это вам удалось проверить их всех за один день?
Бош наклонился, уперся ладонями в стол:
— А так, что я расследую это дело не в одиночку. Все названные вами люди либо мертвы, либо сидят в тюрьме, либо нисколько не интересуются больше Джерри Винсентом. Так что ваши имена — тупик.
Меня охватило разочарование — по-видимому, я возлагал слишком большие надежды на то, что одно из этих имен принадлежит убийце.
— Ну что я могу вам сказать, детектив? Я не вправе говорить что-либо о текущих делах, только одно: в них вам искать нечего.
