— А давно ты говорил с Кейт? — спросил он.
— Она звонила в больницу через пару дней после трансплантации. Но я был не в форме. Мы говорили недолго.
— М-да. Ты бы позвонил ей, сообщил хотя бы, что с тобой все в порядке.
— Ну не знаю. Как она поживает?
— Насколько мне известно, хорошо. Во всяком случае, дурных новостей я не слышал. И все-таки ты должен позвонить ей.
— Думаю, лучше оставить все как есть. Мы ведь разведены, так?
— Ладно. Тебе решать. Но я отправлю ей сообщение, чтобы она знала, что ты жив-здоров.
Проговорив еще несколько минут, Маккалеб отключил телефон и вернулся в салон, чтобы выпить кофе. Молоко закончилось, и он выпил чашку черного кофе. Он почувствовал, будто получил хороший удар по голове, но ведь он должен был держать себя в форме. Если все пойдет так, как он запланировал, ему почти весь день придется провести в дороге.
Было уже около семи, то есть самое время позвонить Уинстон. Терри вышел на палубу посмотреть, какое будет утро. Туман в гавани был густой и неподвижный, все суда были похожи на призраки. Только через несколько часов он развеется и появится солнце. Поглядев в сторону шлюпки Локриджа, он не заметил на ней никакого движения.
В 7:10 Терри устроился за столом в салоне со своим отчетом и по мобильному телефону набрал номер Джей Уинстон. Она как раз усаживалась за свой письменный стол.
— Я только что вошла, — сказала Джей. — И твоего звонка я ждала не раньше чем через пару дней. Я передала тебе много материалов.
— Точно. Но когда я за них засел, то не мог оторваться, пока не просмотрел всё.
— Ну и что ты думаешь?
Разумеется, она в первую очередь ждала, что он скажет о проделанной лично ею работе.
— Думаю, ты действовала правильно, но все это уже было мне известно. Мне понравились все твои ходы по этому делу. Никаких претензий.
— Но?
— Просто у меня возникло несколько вопросов, которые я тут записал, и буду рад, если ты уделишь мне несколько минут. Есть кое-какие соображения. Может, появится зацепка-другая.
Уинстон весело рассмеялась:
— Вы, фэбээровцы, вечно задаете вопросы, у вас вечно есть соображения и новые нити.
— Слушай, я больше никакой не федерал.
— Подозреваю, что это уже в крови. Ладно, что там у тебя?
Маккалеб пробежал глазами свои записи и начал сразу с Михаила Болотова:
— Во-первых, скажи, ты хорошо знакома с Ритенбаухом и Агиляром?
— Вообще их не знаю. Они не из отдела убийств. Капитан перевел их из отдела краж и передал их в мое распоряжение на неделю. Именно тогда мы занимались «тройными» преступниками. А в чем дело?
— Мне кажется, одно из имен в этом списке надо бы еще раз проверить.
— Кто это?
— Его зовут Михаил Болотов.
Он слышал в трубке, как шуршит бумага, пока Уинстон перелистывала отчет Ритенбауха и Агиляра.
— Вот, нашла. И что ты тут увидел особенного? Похоже, у этого парня крепкое алиби.
— Ты когда-нибудь слышала о географических перекрестных связях?
— О чем?
Маккалебу пришлось объяснить ей, что это такое, и рассказать, каким образом это привело его к Болотову. Затем он объяснил, что Болотова допрашивали до того, как случилось ограбление с убийством в магазине на Шерман-роуд, и, следовательно, значение того факта, что дом Болотова и его работа находятся недалеко от этого магазина, меняется. Кроме того, если кража пистолета «Хеклер-Кох П-7» и его применение в первом преступлении были очевидны, то со вторым преступлением дело обстоит сложнее. Когда Маккалеб закончил говорить, Уинстон согласилась, что русского необходимо перепроверить. Но она не слишком верила в успех, в отличие от Маккалеба.
— Слушай, как я тебе уже сказала, я практически не знаю тех двух парней, так что ручаться за них я не могу. Но по-моему, они не новички в таких делах и допрос Болотова провели как следует, проверив его алиби.
Маккалеб ничего не ответил.
— У меня на этой неделе суд, — добавила Уинстон, — я не смогу снова проверить этого парня.
— Я смогу.
На этот раз промолчала Уинстон.
— Проверну все как надо, — сказал Маккалеб. — Буду действовать по обстановке.
— Не знаю, Терри. Ты теперь гражданское лицо. Как бы все это не зашло слишком далеко.
— Ну ты подумай. У меня тут есть еще вопросы.
— Отлично. Какие?
Маккалеб отлично знал, что если он больше не упомянет имени Болотова в разговоре, значит, он получил молчаливое неофициальное согласие Уинстон на повторную проверку русского. Просто она не желала санкционировать его действия.
Маккалеб снова заглянул в свой блокнот. Он осторожничал, прежде чем задать следующий вопрос. Надо было построить беседу так, чтобы подвести Джей к основным вопросам, не позволив ей догадаться, что он и так все прекрасно знает.
— М-м, во-первых, в деле Корделла я ничего не нашел насчет банковской кредитки. Стрелявший забрал деньги, а кредитку он забрал?
— Нет, она осталась в банкомате. Она появилась в отверстии, но, поскольку ее не забрали, она снова исчезла в автомате. Так устроена система безопасности, чтобы клиенты не забывали свои кредитки на радость преступникам.
Кивнув, Маккалеб поставил отметку напротив этого вопроса.
— Хорошо. Мой следующий вопрос насчет «чероки». Как получилось, что вы не сообщили о машине в прессу?
— Мы сообщили, но не сразу. В первый день после преступления нам надо было разобраться, и мы не стали сообщать в прессу. Лично я не была уверена, что надо сразу давать объявление, потому что убийца мог прочесть его и просто бросить машину. А вот через какое-то время — расследование застопорилось, и мы стали чувствовать себя беспомощными — я дала информацию насчет «чероки». Однако дело в том, что убийство Корделла уже «устарело» и никто не захотел опубликовать сообщение. Кроме маленькой местной газетенки там, в пустыне. Я знаю, это был наш прокол. Конечно, надо было сообщить о «чероки» в первом же пресс-релизе.
— Необязательно, — сказал Терри, делая вторую отметку. — Я понимаю твои аргументы.
Он пробежал глазами свои тезисы.
— Ладно, тут еще кое-что. На обеих видеозаписях стрелок после выстрелов что-то говорит. То себе под нос, то в камеру. Об этом в отчете тоже ничего. Кто-нибудь делал…
Уинстон перебила его:
— В нашем отделе есть парень, у которого брат глухонемой. Он отнес кассеты ему, чтобы тот попытался прочесть слова по губам. Глухой был не до конца уверен, но на первой пленке — с преступлением у банкомата — он прочел: «Не забудь о наличности…» В этот самый момент он забирал деньги из банкомата. Со второй пленкой было сложнее. Либо это те же самые слова, либо что-то вроде грубой ругани: «Не забудь, бля.» или нечто подобное. Последнее слово на обеих пленках он не разобрал. Я про это нигде не упоминала. А ты и мышки не пропустишь, так?
