— Может быть, какая-то ручка или карандаш ему были особенно дороги? — спросил без особой надежды Терри. — Я имею в виду, чей-то подарок, что-то в этом роде?
— Что-то я ничего такого не припоминаю, — ответила Амелия.
Маккалеб стянул широкую резинку с почтового пакета и просмотрел все конверты. Это была сплошь обычная канцелярская рутина — приглашения на разные собрания, отчеты по работе на акведуке, особенно с тех участков, которые было поручено проверить Корделлу. Маккалеб снова надел на пакет резинку и сунул его в бардачок. Амелия Корделл наблюдала за ним, не произнося ни слова.
В открытом ящичке между сиденьями лежали пейджер и солнечные очки. Корделл возвращался домой поздно вечером, поэтому понятно, почему очки так и остались на месте. А вот пейджер?
— Миссис Корделл, вы не знаете, почему пейджер вашего мужа лежит здесь? Как так вышло, что он не был надет на ремне?
Подумав мгновение, жена Корделла сказала:
— Обычно, когда он отправлялся в дальние рейсы, он не надевал его на пояс, говорил, что тот мешает ему. Давит на почки. Несколько раз Джимми вообще забывал о нем. Ну, знаете, оставлял в машине и пропускал все сообщения по работе. Вот почему он здесь.
Маккалеб смущенно почесал в затылке, и в этот момент пассажирская дверца неожиданно распахнулась и в кабину заглянул Бадди Локридж.
— Что случилось? — спросил Терри.
Маккалебу пришлось прищуриться, глядя на приятеля, потому что из-за плеча Локриджа солнце било ему прямо в глаза.
— Я уже почти закончил, Бад. Почему бы тебе не подождать меня в машине?
— Потому что я всю задницу отсидел, ужасно больно. — Он взглянул на Амелию. — Извините, мадам.
Маккалеб разозлился, что Бадди вмешался в его работу, но ему все же пришлось представить его жене Корделла в качестве своего помощника.
— Так что вы тут ищете? — без всяких вступлений спросил Бадди.
— Мы? Я ищу то, чего здесь нет. Слушай, подождал бы ты меня в машине.
— Что-то такое, что могли забрать. Понятно.
Он опустил козырек для пассажира. Маккалеб уже посмотрел там, но ничего не нашел.
— Ну всё, Бадди. Почему бы тебе…
Локридж прервал его:
— А что лежало вон там, фотография? — он ткнул пальцем в угол передней панели. Терри проследил за его пальцем, но ничего не увидел.
— О чем ты толкуешь? — сердито спросил он.
— Да вон же. Видишь, как лежит пыль? Там явно что-то лежало, зуб даю. Может, он держал там пропуск на парковку, пока тот ему был нужен.
Маккалеб посмотрел снова и опять ничего не увидел такого, о чем говорил Бад. Но когда он передвинулся вправо и наклонился, а потом повернул голову к панели, то все увидел.
Да, он все увидел.
На окошке спидометра и других приборов лежал толстый слой пыли. Но на одной стороне пластиковой панели был виден четко очерченный квадрат, где пыли было совсем мало. Что-то находилось на этом месте совсем недавно. Маккалеб неожиданно понял, как ему повезло. Сам он, скорее всего, так и не заметил бы этого. Квадрат было видно, только когда на него смотрели с места пассажира и только в косых лучах заходящего солнца.
— Миссис Корделл, — обратился к женщине Маккалеб. — Вы не могли бы обойти машину и поглядеть вот сюда через другую дверцу?
Маккалеб ждал. Бадди уступил даме место, чтобы она смогла рассмотреть пыльный квадрат на пластике. Он был примерно десять-одиннадцать сантиметров в ширину и сантиметров семь в высоту.
— Ваш муж держал здесь вашу семейную фотографию с детьми? — спросил он.
Амелия как-то развела руками:
— Извините, но я правда не знаю. У него были наши фотографии, но куда он их ставил, где держал, я не представляю. Я никогда не водила этот грузовик. Мы всегда ездили на «караване», даже если совсем недалеко. Говорю вам, мне тяжело взбираться на эту громадину.
Маккалеб никак не прокомментировал ее слова.
— А вы не знаете кого-нибудь, с кем он часто работал, с кем вместе обедал, ну, какого-нибудь коллегу, кто мог знать, что там было?
Возвращаясь по скоростной трассе из Антилопьей долины обратно в город, они миновали, казалось бы, нескончаемый поток машин, едущих впритык в противоположную сторону. Те, кто жил за городом, возвращались домой, а те, кто собирался провести выходные на природе, множили их число. Маккалеб едва замечал дорожную сутолоку. Он сидел на своем месте, глубоко задумавшись. Он и Локриджа слушал вполуха, пока тот не обратился к нему снова.
— Извини, что ты сказал? — пробормотал Терри.
— Я сказал, похоже, я здорово помог тебе, углядев эту штуку, — с гордостью произнес Бад.
— Помог, Бадди. Это точно. Возможно, я так и не заметил бы этот мало запыленный квадрат. И все-таки я хочу, чтобы ты оставался в автомобиле. Ни за что другое я тебе не плачу. Только за вождение.
И Маккалеб в воздухе нарисовал силуэт машины.
— Ну-у, это понятно. Но ты бы до сих пор мог там торчать, отыскивая сам не зная что.
— Теперь об этом сложно говорить, — не совсем согласился Терри.
— Значит, ты не хочешь мне сказать, что ты там нашел?
— Ничего, Бадди. Я ничего не нашел.
Однако на этот раз он откровенно солгал. Амелия Корделл пригласила его в дом и позволила позвонить в контору, где до недавнего времени работал ее муж. Бадди он отослал обратно в машину. Маккалеб позвонил бывшему начальнику Корделла, который сообщил имена и телефоны людей, работавших с Джеймсом на акведуке в начале января. Затем Маккалеб позвонил на секцию акведука под названием «Одинокая сосна» и переговорил с Мэгги Мейсон, еще одним начальником Корделла. Мейсон сообщила Терри, что два раза обедала вместе с Корделлом за неделю до его убийства. Оба раза машину вел Корделл.
Решив не ходить вокруг да около, Маккалеб сразу спросил, не заметила ли Мейсон предмета личного характера на приборной доске «сабербана». Не колеблясь ни секунды, женщина ответила, что там была фотография семьи Корделла. Мейсон сказала, что она даже наклонилась к снимку, чтобы всех рассмотреть получше. Она вспомнила даже о том, что две маленькие дочки Джеймса сидели на коленях у матери.
Пока они возвращались домой, Маккалеб испытывал смешанное чувство страха и возбуждения, нараставших с каждым мгновением. Где-то у кого-то была серьга Глории Торрес и семейная фотография Джеймса Корделла. Теперь Маккалеб знал, что Зло, ответственное за оба эти убийства, воплотилось в человеческом существе, которое убивало не ради денег и не из страха, а также не для того, чтобы за что-то отомстить своим жертвам. Это зло выходило за пределы всего перечисленного. Убийца убивал ради удовольствия и исполнения собственных запредельных желаний, которые изнутри сжигали его мозг подобно страшному вирусу.
