Он нежно поцеловал ее, затем как следует укрыл одеялом и
снова поцеловал, коснувшись ее шелковых волос.
— Поправляйся… Я скоро вернусь… Я люблю тебя… сильно… —
Он возблагодарил Бога, что она осталась жива, потом широкими шагами пересек
комнату и последний раз взглянул на нее у двери. — Я люблю тебя, —
повторил он тихо и ушел, оставив плачущую Сару.
— Я люблю тебя… — отозвалась она, все еще слыша на
лестнице его шаги. — Вильям!.. Я люблю тебя!..
— Я тоже люблю тебя!.. — отозвалось эхом, и тут
она услышала, как хлопнула огромная входная дверь. А еще через минуту заработал
мотор автомобиля. Она встала с постели и успела лишь увидеть, как его
автомобиль скрылся за поворотом. По щекам ее катились слезы, падая на ночную
рубашку. Она лежала в постели и долго плакала, думая о нем, потом захотела
понянчить Филиппа.
Наконец пришла Эмануэль. Она собиралась переехать к ним,
чтобы помочь мадам герцогине с ребенком. Для нее это была чудесная возможность,
она восхищалась Сарой и до безумия полюбила Филиппа, которому помогала
появиться на свет. Эмануэль отличалась необыкновенной сдержанностью для девушки
ее возраста и стала неоценимой помощницей Саре.
После отъезда Вильяма дни казались Саре бесконечными, и
прошла не одна неделя, прежде чем к ней постепенно стали возвращаться силы. В
октябре, когда Филиппу исполнился месяц, позвонил герцог Виндзорский и сообщил
ей, что они снова в Париже. Они виделись с Вильямом как раз перед его отъездом
из Лондона, и он выглядел прекрасно. Он был прикомандирован к Британским военно-воздушным
силам и находился севернее Лондона. Граф Виндзорский был направлен в Париж с
военной миссией к французскому командованию. Но это означало, что большую часть
времени они смогут развлекаться. Это их обоих вполне устраивало. Он еще раз
поздравил Сару с рождением сына и пригласил ее приехать в Париж навестить их,
когда она почувствует себя достаточно окрепшей. Вильям рассказал им, как тяжело
ей пришлось, и Уоллес настаивала, чтобы она не переутомлялась. Но Сара уже
занялась делами по дому, присматривая за всем и делая мелкий ремонт. Она
пригласила женщину из отеля, которая помогала ей убираться, а Эмануэль
ухаживала за Филиппом. Малыш за четыре недели поправился еще на три фунта и был
очень крупным.
Брат Эмануэль, Генри, тоже помогал Саре, выполняя различные
поручения, но большинство мужчин и юношей, которые работали у них, исчезли —
они ушли в армию. Не осталось почти никого, кто мог бы работать в замке, за
исключением одного старика и нескольких молоденьких юношей. Даже шестнадцати —
и семнадцатилетние стремились попасть в армию. Вдруг оказалось, что вся нация
состоит из женщин и детей.
Сара несколько раз получала весточки от Вильяма. Приходили
его письма, один раз он звонил. Он сказал, что пока еще ничего не произошло и
он надеется, что на короткое время сможет приехать к ней в ноябре.
Она также разговаривала со своими родителями, они
настаивали, чтобы она приехала домой вместе с ребенком. «Аквитания» отправилась
в рейс в Нью-Йорк сразу после объявления войны, несмотря на всевозможные
страхи. Но Сара еще не окрепла для такого путешествия. Однако позднее еще три
корабля — «Манхэттен», «Вашингтон» и «Президент Рузвельт» — пересекли океан,
чтобы забрать домой американцев. Но она продолжала убеждать Вильяма, что
находится в полной безопасности у себя дома, и то же самое написала своим
родителям, но ей все же не удалось убедить их.
Они пришли в ужас от того, что она остается во Франции в то
время, когда там идет война, но Сара не разделяла их опасений. Жизнь в замке
Шато де ля Мёз стала спокойнее, чем прежде, окрестности были совсем мирными.
К ноябрю она поправилась после родов и совершала долгие
прогулки, часто вместе с Филиппом. Сара работала в саду и над своими любимыми
панелями и выполняла более тяжелую работу в конюшне, когда у Генри было время,
чтобы помочь ей. Его родители потеряли всех служащих-мужчин, работавших раньше
в отеле, и он помогал им чем мог. Это был очень милый, обязательный мальчик, и
он очень хотел ей помочь. Ему, так же как и Эмануэль, нравилось жить в замке.
Ночью Сара больше не нуждалась в помощи Эмануэль. Девушка перебралась в дом
управляющего и приходила в замок утром.
Это случилось в конце ноября, днем, когда Сара возвращалась
из леса и пела Филиппу, неся его на перевязи, которую сделала для нее Эмануэль.
Мальчик почти заснул, когда она, вздыхая, подошла к парадной двери замка и,
открыв ее, вскрикнула от радости, увидев Вильяма. Он стоял в военной форме и
казался еще красивее, чем всегда. Сара бросилась к нему, и он обнял ее, стараясь
не задавить ребенка. А тот, испугавшись ее крика, начал плакать, но она думала
сейчас только о том, что Вильям был с ней и обнимал ее.
— Мне так не хватало тебя, — приглушенно сказала
она.
— Видит Бог, я тоже скучал по тебе… — Он отстранил ее,
чтобы взглянуть ей в лицо. — Ты чудесно выглядишь. — Она похудела, но
была сильной и здоровой. — Как ты красива, — произнес он, жадно
разглядывая ее, а она смеялась и целовала его.
Эмануэль услышала их разговор. Она уже видела герцога, когда
он приехал, а теперь пришла взять ребенка. Скоро малыша нужно было кормить, но
по крайней мере она освободила их хотя бы ненадолго, чтобы Сара могла побыть с
мужем вдвоем. Держась за руки, они поднялись наверх, разговаривая и смеясь.
Сара засыпала его вопросами о том, где был и куда его пошлют после
переподготовки. Он прежде служил в военно-воздушных силах Великобритании, и
теперь ему нужно было освоить современную технику. Он берег ее и умолчал о
многом, что он знал. Его собирались послать в отряд бомбардировщиков, и ему
предстояло летать на «бленхейме», поэтому он несколько смягчил краски. Однако
Вильям рассказал о том, как серьезно относятся к войне в Англии.
— Здесь тоже настроены не менее серьезно, —
заметила Сара. — Не осталось никого, кроме Генри, его друзей и горстки
стариков, которые слишком слабы, чтобы работать. Я все делала сама, вместе с
Эмануэль и Генри. Но я почти закончила конюшни. Подожди, ты увидишь их! —
Половину конюшни он собирался использовать для лошадей, которых они купят,
несколько лошадей он хотел привезти из Англии, а в оставшейся части планировал
устроить небольшие комнаты для прислуги и койки для временных рабочих.
— Похоже, я совсем не нужен тебе. — Он сделал вид,
что расстроен. — Вероятно, мне следовало оставаться в Англии.
— Ты не посмел бы! — Она протянула руки, чтобы
обнять его, и еще раз поцеловала, и когда они вошли в спальню, он закружил ее и
поцеловал очень крепко, чтобы она почувствовала, как он без нее скучал.
Вильям запер дверь и нежно посмотрел на нее. Она начала
расстегивать его форменный френч, а он стянул с нее теплый свитер и залюбовался
ее полной грудью и тонкой талией. Трудно было поверить, что она недавно родила
ребенка.
— Сара… ты так красива… — Он просто не находил слов и
едва мог владеть собой. Никогда его желание не было так велико, даже в их
первую брачную ночь. Они едва добрались до постели и тут же соединились в
неудержимом порыве страсти.
