Внутри алкоголика сидит чужая зловредная информация (дьяволоподобное начало), которая питается энергией людей через их жалость и переживания
— А как лечить алкоголиков и наркоманов в соответствии с такой интерпретацией этих болезней? — спросил Венер.
Во-первых, надо относиться к алкоголику или наркоману не как к другу или родственнику, а как к человеку, отдавшему душу дьяволу и превратившемуся в его телесную оболочю. Все их слова о самооправдании надо воспринимать как слова, произносимые дьяволом, а не человеком. Они, алкоголики и наркоманы, тут же это почувствуют, даже если вы не произнесете ни слова, и в глубине души будут бояться и уважать вас, стыдясь проявить при Вас свою дьявольскую страсть. Но если вы хоть в чем-то проявите свою жалость, путая (из-за телесной оболочки) своего бывшего друга или родственника с дьяволом, занявшим его нутро, то глаза алкоголика или наркомана тут же заблестят слащаво-омерзительным светом и он приступит к процессу выкачивания из вас драгоценной душевной энергии, чтобы питать и питать чужое дьявольское существо, рабом которого он является.
Если Вы проявите жалость, то глаза алкоголика или наркомана заблестят слащаво-омерзительным светом Раба Дьявола
— Я вспоминаю знакомых мне алкоголиков… так оно и есть, — перебив, проговорил Венер.
Во-вторых, есть полный смысл общенародно напирать на совесть алкоголика или наркомана, заставляя его доброе человеческое начало бороться со вселившимся в него дьяволом страсти. Для этого есть смысл даже сделать так: законодательно, через милицию, вешать на дверях квартиры алкоголика или наркомана табличку «Здесь живет слуга дьявола». Как бы безбожны и атеистичны ни были люди, все равно у них, божьих созданий, возникает хотя бы подсознательный протест против человека, живущего здесь. Эти мысли все равно дойдут до алкоголика (или наркомана) и «стукнут» по его совести, призывая ее бороться. Все домочадцы будут сверлить его взглядом и… рано или поздно «слуге дьявола» захочется освободиться от этой позорной таблички, которая, как клеймо, ежедневно напоминает ему о том, что он продался дьяволу и является изгоем в Богом созданном человеческом обществе. Только массированное общественное порицание, основанное на массированном подсознательном воздействии природных антидьявольских мыслей людей, может возбудить его подавленную дьяволом божественную компоненту души для борьбы, чтобы отречься от бесконечной череды самооправдательных мыслей. И тогда, когда его божественная компонента души начнет бороться, даже дворовые мальчишки почувствуют это и перестанут кричать при его появлении: «Пацаны! Разбегайся. Слуга дьявола идет. Энергию нашу хочет сосать».
— А не кажется тебе, что такая позорная табличка на двери может привести даже к самоубийству алкоголика или наркомана?
Надо осознать, что хронический алкоголик или наркоман уже не человек, а дьявол (рис. автора)
— Вряд ли. Они не просто хотят жить и «кормить» своего дьявола. Подсознательно они понимают, что, будучи слугами дьявола, они попадут в ад. Поэтому они панически боятся смерти. Они «каждую бутылку» клянутся, что она последняя, что завтра начнется новая жизнь. Но… опять дается новая клятва с приговорами «Ну уж эта точно последняя», и так продолжается бесконечно, пока телесная оболочка дьявола не становится совсем уж никудышной.
— Я вспоминаю знакомых алкоголиков, — сказал Венер, — табличка на двери о слуге дьявола и в самом деле могла бы пронять многих из них. Но не всех.
Трудовой лагерь для слуг дьявола
— Не проймет конченых алкоголиков или наркоманов, которые уже смирились (подсознательно!) с наличием пожирающего их дьявола в душе и безвольно ждут страшного приговора на Том Свете, валяясь под забором и являясь обузой для всех и вся. Что делать с ними? В советские времена, как ты помнишь, существовала практика трудовых лагерей для алкоголиков, куда их забирали принудительно по заявлению родственников. Как бы я плохо ни относился ко всему, связанному с коммунизмом, я должен признать, что такая жестокая практика значительно лучше набивших оскомину разглагольствований о правах человека. Надо осознать, что хронический алкоголик или наркоман уже не человек, а дьявол. Поэтому есть полный смысл возобновить подобную практику трудовой реабилитации их, назвав эти заведения «лагерями слуг дьявола». Пусть и слуги дьявола поработают на благо людей, кормящих их отдавшиеся дьяволу телесные оболочки. А может быть, некоторые из них смогут и «завязать», осознав омерзительность пребывания среди себе подобных «слуг» и не имея возможности тянуть энергию хороших людей через их жалость и переживания. А то мы носимся с этими слугами дьявола как с торбой писаной, жалея, жалея и еще раз жалея их.
— Но ведь среди алкоголиков или наркоманов встречаются талантливые и даже гениальные люди. Как быть с ними?
— Да, такое встречается, и не так уж редко. Когда гениальный человек превращается в алкоголика? Как правило, тогда, когда его творческий потенциал истощается, чего он не может психологически перенести, перестав ощущать прекрасное клокотание животворящей божественной мысли, без которой все кажется пустым и серым. Почему такое случается? Это воля божья, поскольку каждый человек выполняет свою миссию на Земле. Однако очень часто такое происходит оттого, что гениальный человек, сам не замечая того, постепенно заболевает «звездной болезнью»… и Бог перестает будоражить его гениальное воображение. Есть две категории гениальных людей: несостоявшиеся гении и состоявшиеся гении. Если сопьется несостоявшийся гений — это закономерно, поскольку гениальность требует еще и трудолюбия и самоотдачи. А если сопьется состоявшийся гений — это нонсенс, до боли обидный и вызывающий сострадание.
Тереза Дурова и Тоня Карпова
— Почему ты сказал сострадание, а не жалость?
— Сострадание — чистое чувство, дающее силы божественному началу человека, а жалость — чувство, ублажающее дьявольское начало.
— Но они так похожи.
— Позволь привести пример. Я оперировал знаменитую укротительницу слонов Терезу Дурову, которая, почти, было, ослепла. Сколько травм она перенесла! Медведь прокусил колено, слон ударил хоботом и множество других травм. Да еще и наступающая слепота. Я запомнил ее слова: «Не жалейте меня, дорогие мои. А то бороться перестану. Сострадать можете». Эта мужественная женщина в глубине души понимала, что жалость — это плохо.
