— А то! Было два раза. Первый из них — алкоголик местный, Петрович, каких на базаре пучками продают за три копейки. Но наши ребята быстро его выщемили (Обнаружили. — Э. М.), махачи ему устроили (побили. — Э. М), сказали, что таких, как он, из подъезда будут вышвыривать пучками. Ходит сейчас, какой-то потянутый (сам не в себе. — Э. М.), марчит, а иногда лапшает на уши (обманывает. — Э. М.), что жена у него плохая, глистой в скафандре называет. Не понимает, что женщина хорошей быть не может, когда с ней хронь (хронический алкоголик. — Э. М.) живет.
— А второй случай?
— Да приехал тут один примороженный (человек с Севера. — Э. М.) к соседу-есаулу, выпил и начал гадить. Я тогда мелкая (маленькая. — Э. М.) была, но, увидев это, начала на него пургу гнать (ругаться. — Э. М.), говорю, что без руки одной, второй и головы останется, а таких, как он, у нас в подъезде гноят. А он еще с приглу-хью (глуховатый. — Э. М.) оказался, у него планка упала (разнервничался. — Э. М.), начал на ребенка тоже ураган гнать. На шум отец мой вышел, сказал, что кто ребенка обидит, тот вчера умрет, а таких, как он, закрывать (сажать. — Э. М.) надо.
— Как по-твоему, Ирина, на юге России люди культурнее, чем северяне?
— Да я б не сказала. Холодно только здесь. Когда я приехала сюда в декабре, такой мороз был, что градусники чуть не обломались все, зуб на зуб не попадал, чуть зубы не переломала. А у нас там тепло, виноград растет. Но здесь мне работа моя нравится, люблю я больных своих.
И в самом деле, вокруг этой девушки существует теплая положительная аура. Будучи постоянно окруженной больными, приезжающими со всей России и из других стран, она никогда не ведет себя как традиционная официально-холодная секретарша; у нее всегда найдется теплое слово, она напоит чаем, объяснит ожидающим людям, что после операций я устал и должен немного отдохнуть.
Ирина прекрасно понимает, что люди к нам приезжают за последней надеждой и старается сделать все, чтобы эта надежда не угасла. Больные тоже любят ее. Положительная аура усиливается, являясь одним из важных моментов лечения. Одна больная с Украины, например, мне сказала, что моя секретарша так хорошо поговорила с ней по телефону, что она приехала сюда с полной уверенностью, что снова начнет видеть. Она на самом деле прозрела. А больные из Ростовской области перешли в категорию особо уважаемых.
Какую роль оказал разрисованный подъезд на формирование души Ирины, мне трудно сказать. Но очевидно то, что родители и дети смогли переломить ситуацию в положительную сторону, превратив общественное место загаживания чуть ли не в произведение детского искусства. Главное, что они смогли сделать это сами, а не уповали на народ и правительство, как слесарь Н. Естественно, что у жителей этого разрисованного подъезда сформировалась положительная психическая аура, потому что добро победило зло.
А казачке Ирине остается пожелать, чтобы она оставалась такой же, да и не забывала свой ласковый донской русский язык.
Что делать с российскими подъездами? Мне кажется, что за грязь и беспредел в подъездах надо штрафовать жителей этого подъезда. На первый взгляд лучше бы прижучить жэки, которые должны делать ремонт и наводить порядок. Но это лишь фантазии. У работников жэка, ремонтирующих подъезды, давно сформировалась негативная аура и даже ненависть к скотообразным жителям подъезда; ведь их «труд» по покраске грязно-зеленой краской «оценивается» плевками и матерными словами. Деньги тут, не помогут — они их, рискуя, своруют, но хороший ремонт для плюющих и сморкающихся людей делать не будут. Негативная аура сильнее.
Если принять систему штрафования грязных подъездов, то жители подъезда быстро вычислят наиболее гадящих людей и заставят именно их платить штраф, посадят вахтера из числа уставших от безделья пенсионеров и, боясь очередного штрафа, соберут деньги и сами сделают ремонт, который уже обгаживать не будут. Вскоре возникнет соревновательный инстинкт — чей подъезд лучше.
Я, например, в своем подъезде быстро вычислил человека, мочившегося в лифте. Я подошел к мальчишкам и строго спросил:
— Это вы мочитесь в лифте?
— Да нет, это не мы, это Дима со второго этажа, — понурив головы, ответили пацаны.
Мальчишки по моей просьбе побили Диму со второго этажа, и туалетные безобразия в лифте прекратились. Но через полгода опять кто-то начал мочиться в лифте. Те же мальчишки сообщили мне, что это делает алкоголик с седьмого этажа. По моей просьбе участковый милиционер поговорил с сс…м, но тот, уповая на отсутствие закона по этому поводу, продолжал мочиться в лифте. Тогда я взял фломастер и написал в лифте:
«Писать в лифте кто горазд, сто процентов пэдэраст».
Как сообщили мне мальчишки, алкоголик стер эту надпись и снова помочился в лифте. Я надпись восстановил. За алкоголиком прочно закрепилось прозвище — «пэдэраст», которым мальчишки сопровождали его при выходе из подъезда. От позора алкоголик перестал мочиться в лифте и вскоре даже уехал из этого подъезда. У него, видимо, все же сохранилась гордость.
Я не призываю к тому, чтобы вышеуказанной надписью сопровождались все лифты. Но человек должен бояться гадить. В этом отношении весьма примечателен один из рассказов М. Зощенко:
"Русский писатель шел по улице — и негодовал от пейзажа с грязью, лужами и дохлыми кошками. Вдруг ему представилась возможность поездки в Германию. Он шел по германским улицам, любовался чистотой и на чем свет .стоит костерил свой народ. Тут ему захотелось в туалет. Найдя туалет, он вошел в него и стал любоваться его чистотой и фиалками, поставленными на подоконник. «Сделав дело», он одел штаны и дернул дверь. Дверь не открывалась. Писатель стал кричать. Собрались немцы и что-то ему говорили на своем непонятном языке. Вскоре немцы нашли русскоговорящего, который сказал:
— А ты воду спусти, смой то, что нагадил, тогда дверь сама автоматически откроется.
Русский писатель тогда подумал, что даже культурные немцы придумывают всякие ухищрения, чтобы сохранять чистоту и порядок".
Я думаю, не надо бояться заставлять людей быть культурными. Культура сама не привьется. За культуру надо бороться.
Если бы в обязанности ГАИ были вменены не только отлов долгожданного водителя, не пристегнувшегося ремнем безопасности или превысившего скорость, но и наказание нерадивых копателей канав или дорожных «мастеров», кладущих асфальт поверх лужи, то наши улицы стали бы вскоре такими же, как и в Европе. Если бы ГАИ штрафовало водителей, устроивших стоянку на месте газона и размазывающих только что завезенный туда чернозем по всему городу, то наши автомобили во время дождя были бы чистыми, а брюки не забрызганы грязью.
Если бы жители деревень, превратившие свои улицы в грязные колеи, проходимые только для тракторов, или утино-свиные притоны, наказывались, то они бы быстро организовали привоз гравия и строительство нормальной дороги.
Если бы дачников обязывали вкладывать деньги не только в свой садовый участок, но и в строительство дороги к нему, то до него осенью можно было бы добраться не только на вездеходе.
