— Иногда. Временами, по вечерам, я разговариваю с ней.
Наверное, это глупо, но мне порой кажется, что она слышит меня.
Мэрибет кивнула. Она точно так же разговаривала в трудные
минуты со своей умершей бабушкой, и это успокаивало ее.
— Я уверена, что Энни слышит тебя, Томми. Она не могла
совсем покинуть тебя, раз вас связывала такая любовь, поверь мне. Может быть,
она сейчас счастлива… может быть, некоторые люди и созданы для того, чтобы
сопровождать нас не всю жизнь, а только какой-то короткий промежуток… Может
быть, они только проходят мимо нас… и заканчивают свои земные дела раньше, чем
мы. Им не нужно годами стараться, чтобы чего-то достигнуть. Они остаются с нами
только на некоторое время, как будто…
Мэрибет замялась, пытаясь найти единственно верные слова. Ей
приходилось много размышлять над этим, особенно в последнее время.
— Знаешь, Томми, некоторые люди появляются в нашей
жизни только для того, чтобы что-то дать нам — какой-то дар, знак судьбы, урок,
который мы должны усвоить. Маленькая Энни научила тебя многому, я уверена…
любви, умению дарить, заботиться о ком-то… и это был ее подарок тебе. А потом
она покинула тебя, исполнив свое земное предназначение. Понимаешь? Может быть,
ей просто не нужно было оставаться на этой земле дольше.
Энни отдала свой дар и стала свободной. Она была особенным
человеком… и ее дар ты никогда не утратишь.
Томми кивнул, пытаясь воспринять неожиданную мудрость ее
слов. То, что она говорила, было правильно и точно, но ему от этого не
становилось легче. Однако разговор с Мэрибет заставил его по-новому взглянуть
на многие вещи. Казалось, она действительно понимала, что ему пришлось
пережить.
— Я бы хотел, чтобы сестренка не покинула нас так
рано, — вздохнул он и с улыбкой добавил:
— Я бы хотел, чтобы она познакомилась с тобой. Она бы
много чего поведала мне о том, нравишься ли ты мне, красивее ты других или нет
и нравлюсь ли тебе я. Энни всегда высказывалась, когда ее не спрашивали. Очень
часто она меня просто из себя выводила своими суждениями.
Мэрибет улыбнулась и пожалела о том, что никогда не увидит
его сестру. Но ведь если бы Энни была жива, она вряд ли встретила бы Томми. Он
явно не ходил бы в ресторан по три-четыре раза в неделю, а обедал бы дома, в
кругу своей семьи.
— А что бы она сказала про нас? — улыбнулась
Мэрибет.
Ей начинала нравиться эта игра. Сидеть на песке рядом с
симпатичным и милым ей человеком было очень приятно.
За последние несколько месяцев она прекрасно усвоила, кому
можно доверять, а кому нет, и поклялась, что больше никогда никому не поверит,
но в глубине души она знала, что Томми Уиттейкер отличался от всех остальных.
— Она бы сказала, что ты классная девчонка и с тобой
можно дружить, — ответил он с робкой усмешкой, и Мэрибет впервые заметила
веснушки на крыльях его носа — маленькие и в солнечном свете казавшиеся почти
золотыми. — И она была бы права. Пожалуй, в первый раз в жизни.
Энни немедленно бы почувствовала, как его тянет к Мэрибет.
Это была самая красивая девушка из всех, кого он когда-либо встречал, и самая
милая и внимательная.
— Я думаю, она бы очень тебя полюбила.
Он мягко улыбнулся и растянулся на песке, глядя на нее с
нескрываемым восхищением.
— А ты? У тебя дома остался друг?
Теперь Томми решил расспросить о ее жизни, но Мэрибет явно
колебалась с ответом.
Ей хотелось рассказать ему свою вымышленную историю про
погибшего в Корее мужа, но она просто не смогла этого сделать. Мэрибет не могла
ответить ложью на его искренность.
Она все объяснит ему позже — если в этом будет
необходимость.
— Нет. Не совсем.
— То есть все-таки есть?
На этот раз она уверенно покачала головой.
— Я встречалась с парнем, который мне вроде бы
нравился, но потом поняла, что это было ошибкой. К тому же он недавно женился.
Том выглядел заинтригованным. Надо же, у его новой знакомой
за плечами такой жизненный опыт.
— А ты переживаешь, что он женился?
— Да нет, пожалуй.
Она переживала только о том, что Пол оставил ее с ребенком в
животе. Ребенка она скрыть не могла — да и не хотела. Это ее очень волновало,
но Томми она говорить об этом не стала.
— Кстати, сколько тебе лет?
— Шестнадцать, — ответила Мэрибет, и затем они
выяснили, что их дни рождения разделяют всего несколько недель.
Они были ровесниками, но жизнь у них складывалась
по-разному. Томми, несмотря на разлад с родителями, все же был частью семьи, у
него был дом, и осенью он возвращался в школу.
У нее же ничего этого не было, и через неполных пять месяцев
она должна была родить ребенка, сына или дочь человека, который никогда ее не
любил. О, как это было страшно!
Через некоторое время Томми вошел в воду и забросил удочку.
Пока он рыбачил, она тоже внимательно смотрела на поплавок, но клева не было, и
вскоре Томми это надоело, он отнес снасти обратно на берег и кинулся в воду.
Мэрибет не стала к нему присоединяться.
Она ждала его, сидя на песке, и он, выйдя из воды, спросил
ее, почему она не хочет поплавать. Был жаркий день, и в воде было очень хорошо.
Ах, Мэрибет с удовольствием искупалась бы вместе с ним, но ей не хотелось,
чтобы Томми увидел ее увеличившийся живот. Сняв джинсы, чтобы зайти в воду, она
так и осталась в отцовской рубашке.
— Ты что, плавать не умеешь? — удивленно спросил
Томми. , — Умею, просто сегодня не хочу. Мне всегда как-то страшновато
купаться в озерах — никогда не знаешь, на что наткнешься в воде. — Ее
объяснение звучало не слишком убедительно.
— Ерунда какая. Иди сюда! Здесь даже рыбы нет, ты же
видела, что я ничего не поймал! — воскликнул Томми.
— В следующий раз, — ответила Мэрибет, рисуя
пальцем узоры на песке.
Усевшись в тени огромного дерева и уплетая ленч, они
разговорились о своих семьях и детских впечатлениях. Мэрибет рассказала ему о
Райане и Ноэль и о своем отце, который считал, что мальчикам можно все, а
девочки должны только выходить замуж и рожать детей.
Она поведала ему о своем желании добиться в жизни как можно
большего — стать учителем, адвокатом или писателем, а не просто превратиться в
домохозяйку, погрязшую в воспитании детей и домашних делах сразу же после
окончания школы.
— Ты рассуждаешь совсем как моя мама, — улыбнулся
Томми. — После того как она окончила школу, она заставила моего отца ждать
шесть лет. Моя мама поступила в колледж, получила ученую степень и целых два
года преподавала, и только после этого они поженились.
Меня она родила только через семь лет, а Энни — еще через
десять. Похоже, им это непросто далось. Но к образованию мама относится очень
серьезно. Она говорит, что самое ценное в жизни — это ум и образование.
