Лиз наконец возвестила, что стол накрыт.
Войдя в кухню, Томми обнаружил, что Мэрибет уже нашла общий
язык с его матерью.
Его подруга, судя по всему, чувствовала себя весьма
непринужденно, помогала расставлять тарелки и расспрашивала о старших классах,
в которых преподавала Лиз.
Мэрибет сообщила ей о своем желании углубленно изучить
некоторые предметы, и Лиз задумчиво ответила:
— Пожалуй, я могу дать тебе кое-какие дополнительные
материалы. Томми говорит, что ты пытаешься заниматься вместе с ним. Можно мне
посмотреть твои тетради?
Мэрибет была, казалось, удивлена и обрадована этим
предложением.
— Конечно, я буду рада, — с благодарностью
ответила она, занимая свое место за столом между двумя мужчинами.
— Ты учишься по программе своей школы или просто для
себя?
— Главным образом для себя, — ответила
Мэрибет, — но надеюсь, что мне позволят сдать экзамены, когда я вернусь в
школу, чтобы я могла не пропускать семестр.
— Давай-ка я посмотрю, и, может быть, ты сдашь экзамены
уже здесь и получишь что-то типа аттестата, чтобы предъявить его дома. Ты
делала все задания Томми?
Мэрибет поспешно кивнула в ответ, и Томми, усевшийся между
Мэрибет и матерью, перехватил инициативу:
— Мэрибет меня значительно обогнала, мама. Она почти
закончила штудировать мой учебник по естествознанию за этот год и европейскую
историю. И потом, она делает все дополнительные задания.
На Лиз это произвело определенное впечатление, и Мэрибет
пообещала принести ей свои тетради в выходные.
— Знаешь, я могу дать тебе еще несколько дополнительных
заданий, — сказала Лиз, протягивая девочке тарелку с мясом. — Я
преподаю и в средних, и в старших классах…
Обе женщины с энтузиазмом обсуждали эту тему и к концу обеда
выработали превосходный план действий: они должны были встретиться днем в
субботу на несколько часов, а в воскресенье Лиз собиралась дать Мэрибет
пять-шесть специальных заданий.
— Ты сможешь делать их не торопясь и при первой
возможности принести мне. Томми говорит, что шесть дней в неделю ты работаешь в
ресторане, и я понимаю, что это очень тяжело.
На самом деле Лиз была поражена тем, что Мэрибет в ее
положении способна по десять часов в день проводить на ногах, обслуживая
клиентов.
— Как долго ты собираешься работать, Мэрибет? —
спросила она. — Работа у тебя нелегкая, а переутомление может повредить
малышу.
Лиз испытывала некоторое смущение, говоря с гостьей о ее
беременности, но этой темы было трудно избежать — слишком уж велик был к тому
времени ее живот.
— До конца, наверное. Я не могу позволить себе не
работать.
Отцовские деньги Мэрибет собиралась потратить на роды и
услуги доктора Маклина, а на свое жалованье она жила. Она действительно не
могла оставить работу задолго до родов — ведь даже содержать себя в течение
недели или двух после появления ребенка ей будет трудно.
К счастью, Мэрибет не много было нужно, и она переносила
свое стесненное материальное положение относительно спокойно. Кроме того, она
ничего не покупала ребенку, так как собиралась отказаться от него, хотя ее
коллеги по ресторану время от времени дарили ей какие-то детские мелочи, что
ставило ее в неловкое положение и вызывало лишние переживания.
— Да, тебе будет тяжело работать до самого
конца, — с сочувствием сказала Лиз. — У меня было примерно так же,
когда я ждала Томми, и я думала, что рожу прямо в классе. Перед рождением Энни
я ушла с работы гораздо раньше, — продолжила она, и за столом внезапно
воцарилось молчание.
Лиз посмотрела на Мэрибет, и их глаза встретились.
— Я думаю, Томми рассказал тебе о своей сестре, —
тихо произнесла она.
Мэрибет кивнула. Все ее существо было полно любви к Томми и
симпатии к его родителям. Энни успела стать для нее реальной — Мэрибет слышала
о маленькой девочке столько историй, и малышка так часто ей снилась, что ей
иногда казалось, что она знала сестренку своего друга.
— Рассказал, — так же тихо откликнулась Мэрибет. —
Она, наверное, была необыкновенным ребенком.
— Да, — согласилась Лиз с внезапной усталостью в
голосе.
Джон протянул руку через стол и мягко коснулся локтя Лиз,
встретив удивленный взгляд жены — он сделал это впервые после смерти Энни.
— Я думаю, что каждый ребенок — необыкновенный, —
помолчав, продолжила Лиз. — Твой не будет исключением. Дети — это
настоящее благословение.
Мэрибет ничего не ответила, и Томми обеспокоенно посмотрел
на нее, зная, какую тяжелую моральную травму она переживает в связи со своим
решением отдать ребенка приемным родителям.
Потом разговор перешел на следующий футбольный матч Томми, и
Мэрибет подумала, как бы ей хотелось на нем присутствовать.
Они долго говорили обо всем на свете — о родном городе
Мэрибет, о ее школе, о том, как они с Томми ездили на озеро.
И лишь две темы старательно обходились — ее взаимоотношения
с Томми и будущий ребенок.
В десять часов вечера Томми отвез ее домой. Перед уходом
Мэрибет расцеловала родителей Томми. Забравшись наконец в кабину фургона, она
вздохнула с огромным облегчением и откинулась на сиденье так, как будто этот
вечер совершенно извел ее.
— Как ты считаешь, я им не понравилась?
Томми был тронут ее желанием понравиться его родителям и
нежно поцеловал Мэрибет.
— Ты была восхитительна и явно им понравилась. Иначе бы
мама не стала предлагать свою помощь в занятиях.
Томми тоже чувствовал огромное облегчение. Его родители вели
себя не просто вежливо, но очень дружелюбно. Мэрибет произвела на них
благоприятное впечатление.
Когда Джон помогал Лиз мыть посуду после ухода гостьи, он не
переставал восхищаться ее умом, твердым характером и хорошим воспитанием.
— Девочка просто замечательная, правда, Лиз? Как
ужасно, что она попала в такую гнусную историю.
Он сокрушенно покачал головой, вытирая очередную тарелку.
Это был первый обед за несколько месяцев, который хоть
немного напоминал прежнюю атмосферу в их доме, и Джон был приятно удивлен тем,
что Лиз сделала над собой усилие.
— Надо было думать, прежде чем заниматься
любовью, — без всякой злости откликнулась Лиз. Она должна была признаться,
что ее муж был всецело прав. Мэрибет действительно была приятная девочка, о чем
Лиз и сказала Томми, когда он вернулся через полчаса.
Он проводил свою подругу до дверей комнаты и поцеловал ее на
прощание. Мэрибет устала, спина у нее болела — у нее был действительно тяжелый
день, и после этого вечера она, как никогда прежде, начала ощущать неудобство
своего положения.
