Для Джона Энни сделала в подарок пепельницу, раскрасив ее в
свой самый любимый ярко-зеленый цвет.
Казалось, что девочка уснула еще до того, как Лиз вышла из
комнаты. Помыв посуду, Лиз пришла ее проведать. Температура поднялась еще выше,
Энни металась и постанывала во сне, но не проснулась, когда Лиз дотронулась до
нее.
Было десять часов вечера, и обеспокоенная Лиз решила, что
стоит хотя бы позвонить врачу, чтобы проконсультироваться с ним.
Он оказался дома, и Лиз описала доктору состояние дочери.
Она не рискнула разбудить девочку, чтобы поставить ей градусник, но, когда она
ложилась спать, у нее было тридцать семь и восемь, что в общем-то не внушало
серьезных опасений. Она упомянула о боли в шее, и доктор сказал, что при гриппе
подобных болей обычно не бывает. Однако он согласился с Джоном, сказав, что
малышка скорее всего просто переутомилась и подхватила простуду в эти морозные
дни.
— Если завтра утром температура спадет, вы все-таки
привезите ее ко мне, Лиз. А если состояние останется прежним, я сам приеду к
вам. Позвоните мне, когда она проснется. Но я уверен, с ней все будет в
порядке. У меня за последнюю неделю было несколько десятков случаев простуды с
резким повышением температуры. Они обычно проходят без всяких серьезных
последствий, но болеть ими крайне неприятно. Держите девочку в тепле и следите
за температурой. В случае нужды звоните мне, не стесняйтесь.
— Спасибо вам, Уолт.
Уолтер Стоун был их домашним врачом с момента рождения Томми
и успел стать им хорошим другом. Как всегда после разговора с ним, Лиз
почувствовала себя уверенней. Он, конечно же, был прав. Это была простая
простуда, ничего серьезного.
В этот вечер они с Джоном долго сидели в гостиной и
разговаривали о друзьях, о жизни, о детях и о том, как они счастливы, как много
лет прошло с тех пор, когда они впервые встретились, и какими наполненными были
эти годы. Настало время, когда они могли поблагодарить судьбу.
Перед тем как лечь спать, Лиз еще раз зашла к Энни.
Температура больше не поднималась, и девочка выглядела менее беспокойной.
Она лежала очень тихо и размеренно дышала.
В ногах у нее, как обычно, спала собака.
И ни Бесс, ни Энни даже не пошевелились, когда Лиз тихонько
притворила дверь и вышла из комнаты.
— Ну как она? — спросил Джон, залезая под одеяло.
— Кажется, лучше, — улыбнулась Лиз. — Я знаю,
что это обычное детское недомогание, но все равно слишком волнуюсь и ничего не
могу с собой поделать.
— Поэтому-то я тебя и люблю. Ты так хорошо заботишься о
каждом из нас. Я даже не знаю, чем я заслужил такое счастье.
— Тебе просто посчастливилось разглядеть во мне свою
половину, когда мне было только четырнадцать.
Джон был ее первой любовью и первым и единственным мужчиной.
И за долгие годы их знакомства ее любовь к нему превратилась в подлинно
глубокое чувство.
— Ты знаешь, ты и сейчас выглядишь ненамного старше
четырнадцати лет, — сказал он и мягко притянул ее к себе.
Лиз с готовностью наклонилась к мужу и, пока он медленно
расстегивал пуговицы на ее блузке, выскользнула из праздничной бархатной юбки.
— Я люблю тебя, Лиз, — прошептал Джон, уткнувшись
в ее шею, и она почувствовала, как в ней поднимается трепетная волна желания.
Его руки скользнули к ее напрягшейся груди, а губы властно нашли ее рот.
Они наслаждались близостью друг друга, а потом наконец
уснули, удовлетворенные и усталые. Их жизнь была наполнена счастьем, которое
они строили в течение многих лет. Они научились ценить и беречь свою взаимную
любовь.
Засыпая в его объятиях, Лиз думала о своем супруге. Он
крепко прижал ее к себе, обхватив за талию, переплетясь с ней ногами и
уткнувшись лицом в ее чудесные светлые волосы.
Так, мирно и спокойно, они проспали до утра.
Проснувшись, Лиз накинула халат и первым делом направилась в
комнату Энни.
Девочка еще спала. Она лежала в спокойной позе, однако,
подойдя ближе, Лиз заметила, что лицо Энни залила смертельная бледность и она
дышит с трудом.
Она легонько потрясла ее за плечо, но девочка лишь слабо
застонала и не открыла глаз.
Сердце Лиз ухнуло куда-то вниз, она снова принялась теребить
дочь и громко звать ее по имени.
Томми услышал ее голос раньше, чем Джон, и прибежал
взглянуть, в чем дело.
— Что случилось, мама? — встревоженно спросил он,
мгновенно уловив ее смятение.
Полусонный, взлохмаченный, он стоял на пороге детской в
пижаме и ежился от холода.
— Я не знаю, сынок. Скажи папе, чтобы он немедленно
позвонил доктору Стоуну. Я не могу разбудить Энни.
После этих слов у нее потекли слезы. Нагнувшись к лицу
дочери, она ощутила слабое, почти неуловимое дыхание Энни, но девочка была без
сознания, и Лиз сразу определила, что температура резко подскочила по сравнению
со вчерашним вечером. Боясь оставить Энни одну хоть на минуту, она даже не
решилась сбегать в ванную комнату за градусником.
— Скорее! — поторопила она Томми и попыталась
приподнять дочь.
При ее прикосновении Энни дернулась и приглушенно крикнула,
однако не сказала ни слова и даже не открыла глаз. Казалось, она не понимала,
что происходит вокруг.
Лиз в полной растерянности сидела на кровати, обняв девочку.
Она не знала, как помочь своему ребенку, и сердце ее разрывалось от горя и
тревоги.
— Пожалуйста, детка… Пожалуйста, проснись… ну же… я так
тебя люблю… Энни, пожалуйста…
Вбежавший в комнату Джон застал жену в слезах.
— Уолтер сказал, что сейчас приедет. Что случилось?
Он тоже выглядел обеспокоенным, хотя и не хотел выдавать
жене свое волнение. А Томми выглядывал из-за плеча отца, испуганный и
растерянный.
— Я не знаю… У нее очень высокая температура… я не могу
разбудить ее… О Господи…
Джон… пожалуйста… сделай что-нибудь…
Всхлипывая, Лиз сжала пылающее тельце дочки в объятиях. На
этот раз Энни даже не застонала. Совершенно безжизненная, она обмякла на руках
своей матери, и все трое молча смотрели на нее.
— Все будет в порядке. У детей часто такое бывает.
Только что им было плохо, а через два часа смотришь — и они уже играют, как ни
в чем не бывало. Ты же сама знаешь… — Джон изо всех сил пытался скрыть
охватившую его смертельную тревогу.
— Не говори мне, что я знаю! Что я знаю, так это то,
что наша девочка очень больна! — резко вскинулась в ответ Лиз.
— Уолт сказал, что, если понадобится, он отвезет ее в
больницу.
Все они понимали, что без таких серьезных мер не обойтись.
— Пойди оденься, — мягко сказал Джон. — Я
присмотрю за ней.
