Мэрибет поцеловала дочь и прижала к себе еще крепче. Что бы
она ни говорила о том, что не в состоянии ничего дать дочери и обеспечить ту
жизнь, которую она заслуживает, Мэрибет поняла, что в глубине души, в сердце
своем, она всегда будет помнить о том, что это ее ребенок. И она всегда будет
любить Кейт.
— Я всегда буду любить тебя, — прошептала она,
уткнувшись в мягкие волосики девочки, а затем осторожно положила ее в кроватку,
взглянув на нее в последний раз. Она больше никогда не будет так близка к ней.
Это был последний раз, когда они были одним целым — матерью и дочерью.
— Я тебя люблю, — повторила она, обернулась и
встретилась взглядом с Томми. Он был здесь все это время, молча наблюдая за ней
и страдая от жалости.
— Ты не должна была ее отдавать, Мэрибет, — сказал
он. — Я хотел на тебе жениться.
Я и до сих пор хочу этого.
— И я тоже. Я тебя очень люблю. Но я поступила
правильно, и ты это знаешь. Для твоих родителей это надежда на будущее… а у нас
впереди целая жизнь, — сказала она, прижимаясь к нему, словно ища в нем
поддержки. — Господи, как же я тебя люблю. Ее я тоже люблю, но ведь и твои
родители заслужили счастье. А что я могу сделать для Кейт?
— Ты лучше всех на свете, Мэрибет, — прошептал
Томми, крепко обнимая ее и желая защитить от всех бед и невзгод. Ему хотелось
никогда не выпускать ее из своих объятий.
— И ты тоже, — эхом откликнулась Мэрибет.
Они медленно вышли из комнаты, в которой осталась ее дочка —
осталась навсегда.
Когда Мэрибет спустилась с крыльца рука об руку с Томми,
силы чуть было не оставили ее.
Лиз и Джон не удержались от слез, целуя ее на прощание;
Мэрибет пообещала им часто звонить и приезжать в гости. Ей очень хотелось
этого, хотя она боялась создать у них впечатление, что она стремится чаще
видеться с Кейт. Но она не представляла себе жизни без супругов Уиттейкеров, ей
нужно было видеться и с ними, и с Томми. Она привязалась к ним гораздо сильнее,
чем они думали.
Кроме того, Мэрибет рассчитывала на то, что их с Томми ждет
счастливое будущее.
— Я люблю тебя! — сказал Томми, и его слова
прозвучали как торжественный обет.
Он понимал, чего она боится и почему не хочет вмешиваться в
жизнь его семьи, но ему все равно не хотелось отпускать ее. А ей было приятно
осознавать это. Мэрибет знала, что Томми всегда будет рядом с ней, если ей
будет нужно, — так, как сейчас.
Однако они оба хорошо поняли, что будущее — штука
ненадежная. Что бы люди ни планировали, все получалось не так, как они ожидали.
Кто мог знать, что Энни оставит их так быстро, или что в жизни Лиз и Джона на
склоне лет появится Кейт, или что Мэрибет войдет в их дом, подобно
ангелу-страннику?
— Я вас всех очень люблю, — сказала Мэрибет, в
очередной раз обнимая всех по очереди, будучи не в силах оставить их.
Вдруг ее руки коснулась чья-то ладонь — ладонь ее отца.
— Ну, Мэрибет, поехали домой, — сказал он, как-то
странно глядя на нее. — Мы скучали по тебе.
И с этими словами он помог ей забраться в машину. Может
быть, на самом деле Берт Робертсон и не был таким деспотом, каким казался, а
просто обыкновенным человеком со своими слабостями и искаженными
представлениями о жизни. В какой-то степени они все, наверное, извлекли свои
уроки из той истории, что им пришлось пережить.
Томми и его родители смотрели вслед отъезжающей машине,
надеясь на ее скорое возвращение.
Если все сложится удачно, Мэрибет обязательно приедет
учиться в их городок, а может быть, даже останется насовсем. Уиттейкеры были
благодарны судьбе за то, что узнали ее, что обменялись с ней такими
необыкновенными подарками — дарами любви, душевной щедростью и жизненным
опытом. Мэрибет вернула их обратно в кипучий водоворот бытия, а они дали ей
будущее.
— Я люблю вас, — прошептала Мэрибет, неотрывно
глядя в заднее стекло машины.
Она не переставала махать им, пока дом Уиттейкеров не
скрылся из виду, а Джон, Лиз и Томми стояли у крыльца, и каждый из них был
занят мыслями об этой необыкновенной рыжеволосой девушке, пока тот дар, который
она им оставила, не напомнил о себе громким и требовательным криком.
