Злость — это хорошо. Когда я злюсь, проходит боль от потери Кистена; а сейчас я просто взбесилась.
Помогавший Тренту колдун ахнул, а направившаяся ко мне Сильвия резко остановилась, повинуясь поднятой руке Трента. Вот же гад — будто он дает мне позволение его обзывать! Я наклонила голову, ожидая его ответа.
— Это угроза? — спросил он спокойно.
Я посмотрела на Джона — он стоял, осклабившись, будто мое «да» его бы безмерно порадовало. Квен почернел от злости, но чего он от меня ожидал? И все же я хотела выйти отсюда своим ходом, а не на цепи ОВ, обвиненная в преследовании… или в чем там Трент захочет. После гибели Пискари ОВ вполне может быть у него в кармане.
— Воспринимай как хочешь, — ответила я. — Ты дерьмо. Полное дерьмо, и без тебя мир был бы лучше.
Не уверена, что сама с этим согласна, но очень приятно было это сказать.
Трент задумался на три секунды:
— Сильвия, мы не могли бы на время занять эту комнату?
Я стояла с самодовольной рожей, пока помещение пустело под звуки извинений и заверений.
— Джон, — добавил Трент, когда Сильвия вышла, — проследи, чтобы нас не беспокоили.
Сильвия замешкалась возле открытой двери, потом исчезла в коридоре, оставив дверь открытой. Морщинистое лицо старшего эльфа побледнело. Его отсылали, и он это понимал.
— Са'ан… — начал он — и осекся, когда глаза у Трента сузились. Вот слабак!
Сцепив длинные тонкие пальцы, Джон бросил на меня тяжелый взгляд и вышел. Дверь тихо за ним закрылась, и я обернулась к Тренту, готовая понести его по кочкам. Мне не хотелось ворошить грязное белье Кери на людях, когда это могло попасть в таблоиды, но сейчас, сейчас я могу сказать, что думаю.
— Не верю, чтобы даже ты мог такое сделать, Трент! — заговорила я, жестикулируя руками. — Она же только начала оправляться от тысячи лет! Ей такие эмоциональные потрясения меньше всего нужны!
Трент посмотрел на Квена. Начальник службы безопасности стоял перед закрытой дверью, расставив ноги, опустив руки по швам, с бесстрастным лицом. При виде этой индифферентности Трент шагнул опять на помост и стал перебирать амулеты.
— Это не ваше дело, Морган.
— Это стало моим делом, когда ты прикинулся влюбленным, чтобы вытащить информацию из моей подруги, потом ее обрюхатил, а потом попросил меня сделать то, что боишься сделать сам, — ответила я, считая его джентльменское поведение оскорбительным для меня.
Трент наклонился к металлическим лей-линейным талисманам, глядя на меня в зеркало.
— И что же я попросил вас сделать?
Его голос прозвучал как взлетевший и поникший порыв ливня.
У меня заколотился пульс, я шагнула вперед — и остановилась, когда Квен кашлянул.
— Ты жалкий тип, — сказала я. — Ты знаешь, что ради Кери я в сто раз охотнее пойду в безвременье, чем для тебя, и на этом играешь. Уже за одно это я тебя презираю. Разве ты не трус? Интригами заставить другого делать то, что боишься делать сам. Разве не трусость — желание помочь своему роду лишь тогда, когда сидишь в сухой и теплой безопасной лаборатории? Ты хомяк лабораторный, вот ты кто!
Трент удивленно выпрямился:
— Лабораторный хомяк?
— Лабораторный хомяк, — повторила я снова, вызывающе скрестив руки на груди. — Мелкий нытик, трусливый как мышь бесхвостая.
Чуть заметная улыбка коснулась углов его губ:
— Забавно слышать такое от женщины, у которой был роман с крысой.
— Он не был крысой, когда у нас был роман! — огрызнулась я, но щеки у меня запылали.
Трент глянул на свое отражение в зеркале и коснулся булавкой лей-линейного талисмана, чтобы его пробудить. По его ауре прошла дрожь, сделав ее видимой на миг, когда включилась иллюзия. Я фыркнула: у Трента стал такой вид, будто он сразу нарастил двадцать фунтов мышц, и пиджак будто вздулся у него на бицепсах.
— Я не просил вашей помощи в доставке образца эльфийских тканей, — сказал он, поворачиваясь боком к зеркалу, чтобы рассмотреть себя, и скривился.
Квен у меня за спиной неловко переступил с ноги на ногу. Едва заметный шорох, но для меня он прозвучал резче выстрела. Просьба о помощи могла исходить лично от Квена — такое уже бывало.
— Значит, Квен просил, — сказала я и поняла, что права, когда Трент глянул в зеркало на отражение Квена.
— Очевидно, — сухо согласился Трент. — Но я этого не делал. — Поморщившись, он пощупал собственное лицо — казалось, будто мышцы у него накачаны железом. Выпуклые некрасивые мышцы. — Мне не нужна ваша помощь. Я сам пойду в безвременье и достану этот образец. Ребенок Кери будет здоров.
Я не смогла удержаться от смеха, представив себе, как Трент окажется посреди безвременья, и он побагровел. Меня отпустило, я плюхнулась в мягкое кресло рядом с вином и сыром и села, разбросав ноги.
— Понимаю, почему ты пришел ко мне, — сказала я Квену. — Ты думаешь, что справишься с безвременьем? — Это уже Тренту. — Ты минуты там не продержишься. Вшивой минуты не выстоишь. — Я покосилась на сыр — с утра ничего не ела, и рот наполнился слюной от острого запаха. — Тебе там причесочку ветерком растреплет.
Квен отступил от двери:
— Так ты пойдешь вместо него?
Я потянулась за крекером, не давая ответа. Трент скривился, но не сказал мне, что нельзя, и потому я разломила крекер пополам и съела половину.
— Нет.
Трент, похожий на стероидного качка с постера, нахмурился в адрес Квена:
— Нет необходимости привлекать к этому делу Морган. — Обернувшись ко мне, он добавил: — Рэйчел, уходите.
Будто я когда-нибудь делала что-нибудь, что он мне велит?
Пальцы Трента пробежали по разложенным амулетам, выбрали один — и к его росту добавились восемь дюймов. Фальшивый объем несколько сдулся, но не сильно. Я чувствовала, как растет напряжение. Квену придется поработать, убирая меня отсюда, и я знала, что он предпочтет подождать, пока я буду готова.
— Ромео занюханный. — Я взяла еще крекер и добавила кусочек сыру. — Стыд земли. Что ты убийца, я знала, но обрюхатить Кери и бросить ее? Подлость даже для тебя, Трент.
На эти слова он обернулся.
— Я не бросал! — Он возвысил голос. — За ней будет самый лучший уход. Ее ребенку будут предоставлены все возможности!
Я улыбнулась. Нечасто мне удается довести его до потери профессиональной маски и показать свой истинный возраст. Он не намного меня старше, но при всех деньгах у него очень мало возможностей наслаждаться юностью.
— Не сомневаюсь, — подначила я его. — И кого ты тут хочешь изобразить? — показала я на амулеты. — Франкенштейново чудовище?
У него шея покраснела, и он снял талисманы роста и веса.
