— Ты зачем пришел, Леша?
— Я долго думал, у меня было много времени в больнице, — подчеркнул он. — И знаешь, что я понял?
— Ну что? — как-то смирившись, спросила она.
— Это ты! Я сначала не верил — ну, не тот ты человек, чтобы так действовать! Может, через суд ты бы и стала деньги требовать, но чтобы так… А потом понял: ты мне мстишь! За все! За то, что я тебе денег не давал, за то, что изменял тебе, я не знаю, что ты еще себе там напридумывала! — кричал он, распаляя самого себя.
— Леш, не надо, тебе, наверное, вредно так нервничать, — попыталась успокоить его Тина, начиная злиться такой тупости и самомнению. — Ты подумай, с какого рожна мне на тебя нападать! Я тебя не люблю, я безумно устала от жизни с тобой, мне глубоко безразличны твои деньги, и, если честно, когда ты ушел, я наконец спокойно вздохнула!
— Ты мне сейчас что угодно скажешь! Я тебе не поверю! Кроме тебя, некому, и мотива ни у кого нет! Я все обду…
Он вдруг покачнулся, закатил глаза, у него медленно стали подгибаться ноги.
— Леша! — закричала Тина, кидаясь к нему. — Тебе плохо, Леша?
Она подхватила его под мышки, стараясь поддержать, но он тяжело и неотвратимо падал прямо на нее. Тина пыталась остановить это движение или направить в сторону, усадить его на стул, но он всей бессознательной массой падал вперед. Тине удалось смягчить удар об пол, поддерживая его руками. Господи, ему совсем плохо! Еще бы, столько травм!
Тина трясла его, заглядывала в лицо, пытаясь привести в сознание, попробовала перевернуть на спину, ее рука уперлась во что-то, она посмотрела и замерла!
У Лешки в спине, воткнутый по самую рукоятку, торчал нож!
По светлому пиджаку растекалось кроваво-красное пятно. Как во сне она смотрела на ручеек крови, стекавший сбоку на пол и превращающийся в лужицу.
Тина вдруг всей кожей, всеми первобытными инстинктами почувствовала, что кто-то стоит рядом!
Медленно, не желая убеждаться в своем предположении, она перевела взгляд с Лешкиной спины на пол, дальше на чьи-то туфли, женские ноги, взгляд заскользил выше, по ногам, выше, выше…
Прямо перед собой она увидела направленное ей в лицо дуло пистолета. Не сам пистолет, не руки, державшие его, а маленькую, ужасающую своей неотвратимостью черную бездонную дырочку выходного отверстия, смотрящую прямо ей в глаза!
Страх молнией пронзил все тело, ударив одновременно в ноги, руки и сердце.
Страх такой силы, что она не могла ни говорить, ни дышать, ни думать, ни двигаться, а только смотрела, как загипнотизированная, на эту дырочку!
— Дошло, наконец! — сказал кто-то.
И Тина, продираясь через какую-то вату, заполнившую мозг, начала понимать, что за дырочкой находится пистолет, а пистолет держат руки и эти руки чьи-то!
Она с трудом оторвала взгляд от пистолета и посмотрела в лицо человеку.
— Здравствуй, дорогая! — рассмеялся «стрелок».
— Люда-а? — пугаясь еще больше, поразилась Тина.
— Я, я! Ничего, не расстраивайся, ты просто тупая, до тебя долго доходит!
Страх, сковавший все ее тело, понемногу стал отпускать мозг.
— Это ты его? — задала совсем уж глупый вопрос Тина.
— Конечно я! Только такой придурок, как он, мог подумать, что ты на это способна!
И в этот момент в голове у Тины что-то щелкнуло!
Раз — и включился свет!
Она отчетливо увидела перед собой лицо Марии Захаровны, которая говорит ей: «Ты должна перестать бояться! Тебе надо преодолеть все свои страхи!»
Гадкий, мерзкий, парализующий спрут страха выскочил из ее тела и исчез! В секунду!
На Тину снизошли спокойствие, уверенность и необычайная легкость в сознании, мыслях, действиях. А вот так, неизвестно откуда!
«Бояться будем потом!»
Она отвернулась от Людмилы, пистолета, который та направляла на нее, и пошла к телефону, висящему на стене.
— Куда?! — крикнула Людка, не ожидавшая такого поворота событий. — Стоять!
— Надо вызвать скорую, — спокойно объяснила Тина.
— Вызовешь, но позже! Сначала ты вытащишь нож у него из спины!
— Если я его вытащу, начнется сильное кровотечение, он может умереть.
— Да не жалко! — зло рассмеялась Людка и пнула Лешку ногой. — Раз уж ты такая сердобольная, так и быть, можешь просто за него подержаться и оставить свои отпечатки.
Тина вопросительно подняла брови и перевела взгляд на руки Людмилы — на них были надеты тонкие медицинские перчатки.
— Зачем тебе это? — спросила она, все понимая.
— Потому что я хочу, чтобы ты сидела в тюрьме! Долго сидела, лет двадцать! Чтобы тебя трахали и охранники, и зечки, а если выживешь, через двадцать лет выйдешь оттуда помоечной крысой, никому не нужной бомжихой!
— И чем же я тебя так обидела? — не повышая голоса, спросила Тина и села на стул.
Ей было не страшно, она лихорадочно думала, как помочь Лешке, как отвлечь эту шизофреничку.
— Встать!!! — заорала Людка, теряя контроль от Тининого спокойствия. — Быстро подошла и взялась за рукоятку!
— Хорошо, я это сделаю, потом я могу вызвать скорую?
— Уговорила!
Тина встала, подошла к распростертому Алексею, подержалась за рукоятку ножа и, не глядя в сторону Людки, направилась к телефону.
— Стоять! — приказала Людка.
Тина посмотрела на нее. Людка улыбалась странной, перекосившей ее лицо улыбкой!
— Я передумала! — глумливо заявила она. — Лучше, чтобы он умер, тебе тогда больше дадут, может, даже пожизненно. А мне он без надобности!
— Люда, ты больна, тебя надо лечить! — ответила Тина.
— Заткнись! Заткнись! Не смей со мной так разговаривать!
У Людки сделалось злым лицо, на лбу и возле носа выступили белые пятна.
«Сейчас откровения пойдут!» — поняла Тина и не ошиблась.
— Как же я тебя ненавижу! Тебя и Ритку! Две суки подзаборные! Крутыми стали, деньги лопатой гребете! Наверное, устали подо всех начальников ложиться, чтобы карьеру сделать! Благодетельницы х…евы! Билет они мне до Москвы прислали, суки, в плацкарте вонючем! В коммуналку засратую поселили с соседкой, старой козлихой! Сами в отдельных квартирах живут, деньги, машины, мужики! А я до сих пор в съемной квартире! — орала она.
— Люда, у тебя же хорошая работа, зарплата, Алька замечательная, — вставила Тина.
— Что-о?! Какая зарплата? Гроши, на них квартиру с машиной не купишь! Мне работать приходится как лошади. Вкалывать!
— Люд, ты успокойся! Перестань орать! Ты же прекрасно знаешь, что нам с Риткой деньги не с неба падают, мы тоже вкалываем и всегда вкалывали, света белого не видя!
