Нет для них сейчас места! Да она права сейчас не имеет на неудобства всякие душевные!
Она даже продукты из холодильника доставала, чувствуя себя чуть ли не воришкой, влезшим в чужую жизнь!
А у него и есть другая, чужая жизнь!
И в этой жизни, в этом доме явно живет женщина – дамский халатик, дорогой парфюм в ванной, стильные тапочки, куртка на вешалке и тысяча всяких мелочей, говоривших о присутствии женщины.
Может, его жена в командировке или на курорте каком!
«Завтра съездим к нему в клинику, а потом сразу на дачу!» – решила Вика.
От одной мысли, что вот сейчас придется ехать, топить печку и камин, ждать, пока прогреется дом, заезжать по дороге в магазин за продуктами, ей стало совсем уж тоскливо!
«Пусть Степка поспит ночь в тепле и уюте, а там разберемся. В любой момент может появиться его жена. И что тогда? Мямлить что-то, оправдываться, чувствовать себя идиоткой! Да с какой стати! Не хочу и не буду! Мне нельзя отвлекаться на лишние, ненужные переживания, мне думать надо! Продумывать каждую мелочь, каждый свой шаг!»
– Привет! – услышала она за спиной и, вздрогнув от неожиданности, резко повернулась.
«Материализовался, черт бы тебя побрал!» – подумала Вика.
Вернувшись из ванной, мужчины сели за стол, Вика подала им ужин, отказавшись присоединиться к ним.
– Мы со Степкой потом поедим.
Она нервничала, и ей совсем не хотелось испытывать еще большую неловкость, сидя с ними за одним столом под внимательным, изучающим взглядом этого Дениса.
А взгляд был еще тот!
Вика чувствовала всем своим обострившимся за последнее время восприятием, интуицией за подчеркнуто вежливым обращением к ней Дениса некую скрытую не то брезгливость, не то неприязнь, не то враждебность.
«С чего бы это? – подумала она. – А впрочем, какая разница? Личное дело участника соревнования, как говорится! Главное, чтобы ты помог, а уж то, что я тебе не нравлюсь, – это дело десятое».
– Спасибо! – поблагодарил предмет ее изучения вежливо и холодно. – Было необыкновенно вкусно.
– Присоединяюсь к вышесказанному, – поддержал похвалу Егор, передавая ей пустую тарелку. – Спасибо.
– Не за что, – ответила холодно она.
Мужчины закурили, а Вика стала мыть посуду, подставив спину непонятным взглядам Дениса и давая себе временную передышку.
– Вика, брось это все! Садись, давай делом займемся, – приказал Егор.
– Я быстро, – ответила она, не поворачиваясь, – чтобы уже не отвлекаться.
«Он гэбист и весь такой умный, раз подполковник, и я ему очень не нравлюсь. Первое и второе замечательно, а на третье наплевать! А теперь, дорогая, засунь любые эмоции подальше и займись делом!»
Денис пересел с дивана на стул, положил возле себя на стол блокнот и ручку.
– Вика, вы принесите сразу историю болезни и анализы, чтобы не прерываться во время разговора, – протокольным тоном предложил он.
Она кивнула и быстро вышла, поблагодарив его мысленно за небольшую отсрочку и возможность собраться с силами и справиться с эмоциями. Достав документы из рюкзака, она села на кровать, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, собираясь с силами, и неожиданно вспомнила фразу, сказанную медсестрой в туалете: «И эта дура еще и благодарит: спасибо, спасли ребенка!»
– Ничего, подруга! – обратилась она к неизвестной женщине, ребенка которой сделали инвалидом, а заодно и к себе. – Я их «отблагодарю» и за твоего сына, и за своего, и за всех детей, которых они оперировали! Так «отблагодарю», до самых потрохов! Я их достану, мало им не покажется! Обещаю тебе!
Решительно выдохнув, она встала, прижав к груди бумаги, и пошла назад в кухню, давать «показания» странному, невзлюбившему ее гэбисту.
– Вот. – Она протянула бумаги Денису и села за стол, справа от него.
– Давайте по порядку. – Он положил документы рядом с блокнотом, не взглянув на них. – С чего все началось?
– С того, что мы решили отдать Степку в садик. Выяснилось, что для этого надо сдать целую кучу анализов и пройти с десяток врачей. Вот мы и пришли на прием к участковому педиатру.
Стараясь не отводить трусливого взгляда от серых, холодных глаз Дениса, она рассказывала подробно, без эмоций. Он слушал внимательно, записывал что-то в блокнот, расспрашивал о деталях, заставил почти поминутно рассказать, как она выбралась из больницы, как действовала потом.
– Он здоров! – закончила свой рассказ Вика.
– Егор? – спросил Денис.
– Больным он не выглядит, ни на что не жалуется, – подтвердил молчавший во время Викиного повествования Егор. – Я его осматривал утром, но обследование надо сделать.
– Так! – Денис заглянул в свои записи и спросил: – Вика, о чем говорила врач по телефону с этой Ирэной?
– Я не слышала, вернее, не слушала, так была ошарашена, что никак не могла сообразить, что же делать. А пока я пыталась осмыслить происходящее, за меня уже все оперативно решили.
– Однако как сбежать из больницы, вы быстро сообразили, а уж следы заметали, как профессионал: смена машины, версия о санатории и Егора разыскали!
– А это и надо было делать быстро!
– А если вы оба ошибаетесь? – жестко спросил Денис. – Если парень действительно болен, а у вас, Вика, просто разыгралось воображение, и вы устроили шумную мелодраму! Пока доказательством можно считать только эти анализы, но в лаборатории могли ошибиться, или данные в них не показывают всей картины заболевания. Все остальное – это только ваши слова и театральное бегание по ночной Москве со спящим ребенком.
– И для чего, по-вашему, мне это понадобилось? – начиная заводиться, невзирая на все свои уговоры держать себя в руках, холодно спросила Вика.
– А это вполне очевидно, – глядя на нее тяжелым, осуждающим взглядом, ответил он. – Увидев Егора полгода назад, вы поняли, что он преуспевающий, обеспеченный мужчина, вот и решили возобновить отношения. Почему нет? Но просто так ведь не придешь и не предложишь себя, надо нечто шумное, эффектное, необыкновенное. Кстати, результат мы наблюдаем воочию: в данный момент вы сидите у него в кухне, и он даже подрядился помогать вам.
– Денис, остановись! – резко сказал Егор.
– А ты об этом варианте не подумал? – ничуть не смутившись, спросил Денис.
– Скажите, – спокойно и ровно поинтересовалась Вика, – вы в принципе женщин не любите или это только я вас так раздражаю?
Он откинулся на спинку стула, неторопливо закурил, порассматривал ее нечитаемым, непонятным взглядом и ответил с некоей ленцой в голосе:
– Женщин я люблю, и даже очень, но я не люблю расчетливых женщин.
«А ведь это вполне может так выглядеть, – поняла Вика. – На самом деле никаких доказательств, кроме анализов и моей убежденности в здоровье ребенка, нет, и мой рассказ в данном контексте выглядит неправдоподобно, как плохой сюжет детектива!»
