Им еще нужно было переждать два часа до следующего поезда. Вульф предложил поужинать в вокзальном ресторане и пожалел, что у них нет времени на осмотр города. Но оба решили не задерживаться. Слишком велика опасность.
В те дни Париж был любимым местом отдыха немцев. Каждый житель Германии мечтал побывать в оккупированной столице Франции. В ресторане Вульф громко рассуждал о развлечениях, которые их ожидают. Однако от Амадеи не укрылось, что, несмотря на беспечную болтовню, он все время настороже и следит за окружающими, не пропуская ни одной мелочи в их поведении.
Напряжение отпустило Амадею, только когда они сели в парижский поезд и снова оказались в купе первого класса. За ужином она почти ничего не ела из страха, что случится нечто ужасное и их немедленно арестуют.
— Рано или поздно ты привыкнешь, — шепнул ей Вульф, когда они садились в поезд. Но Амадея молилась о том, чтобы ей не пришлось привыкать. Она понятия не имела, где ее могли бы спрятать кроме Парижа, но мысль о том, что придется постоянно находиться в обществе немецких офицеров, выполняя роль жены эсэсовца, едва не лишала ее разума. Это было почти так же страшно, как побег из Терезиенштадта. Но и теперешнее путешествие требовало немалой храбрости.
Амадея сидела, напряженно сжавшись, пока поезд не отошел от перрона. На этот раз им предстояло путешествовать ночью.
Проводник откинул для них полки и приготовил постели. После его ухода Вульф велел ей надеть ночную рубашку. Амадея растерялась от неожиданности.
— Я твой муж, — пояснил он смеясь. — Могла бы по крайней мере снять перчатки и шляпу!
Тут улыбнулась и Амадея. Повернувшись к нему спиной, она, прикрываясь рубашкой, сняла под ней платье. И только потом посмотрела на Вульфа. Он уже успел надеть пижаму, в которой казался еще красивее.
— Я никогда раньше не раздевалась перед мужчиной, — смущенно призналась Амадея в надежде, что Вульф не позволит себе никаких вольностей.
— Насколько я понял, ты не замужем? — мягко поинтересовался он. Стук колес заглушал их голоса, и Вульф больше не беспокоился, что их подслушают.
— Нет, — покачала головой Амадея. — Я монахиня-кармелитка.
Озадаченный Вульф закатил глаза к небу.
— Клянусь, я никогда не проводил ночь с монахиней. Что же, все бывает в первый раз!
Он помог ей устроиться на полке и сам сел напротив. Жаль, что такая красавица — и вдруг монахиня!
— Как ты попала в Прагу?
Амадея немного поколебалась, прежде чем ответить. Разве это можно объяснить в двух словах?
— Терезиенштадт, — коротко обронила она наконец. Значит, хватило и одного. — А ты? Ты женат?
Он кивнул, и в его глазах промелькнула боль.
— Был женат. Жену и двоих сыновей убили немцы в Голландии. Моя жена была еврейкой. Нацисты даже не взяли на себя труд отослать ее в лагерь. Пристрелили на месте. После этого я вернулся в Прагу.
Вульф уже два года работал в Чехословакии, делая все возможное, чтобы вредить немцам.
— Что ты будешь делать, когда приедем в Париж? — спросил он. Они должны были оказаться в Париже к утру.
— Понятия не имею.
Амадея никогда не была во Франции. Будь у нее возможность, она навестила бы родину отца, Дордонь, и обязательно взглянула бы на замок де Валлеранов. Но свободы передвижения ей не обещали. Партизаны намеревались переправить ее к бойцам Сопротивления, где опасность не так велика. Амадея знала, что по приезде ей придется делать то, что прикажут.
— Надеюсь, мы еще куда-нибудь поедем вместе, — улыбнулся Вульф и, потянувшись, сладко зевнул. Амадея позавидовала спокойствию, с которым он держался. При всей неопределенности их положения он вел себя совершенно естественно. Впрочем, у него было время привыкнуть: он вот уже два года выполнял задания партизан.
— Вряд ли у меня будет возможность покинуть Францию, — честно ответила Амадея. Она ни за что не рискнет вернуться в Германию, пока не закончится война. Да и во Франции жизнь будет несладкой, но она скорее умрет, чем снова окажется в лагере. С нее и Терезиенштадта довольно.
Амадея не могла не думать о своих собратьях по лагерю и о том, что с ними будет. Господь сотворил чудо, позволив ей скрыться из этого ада. А ведь это был далеко не самый страшный лагерь!
— После войны ты снова вернешься в монастырь? — с любопытством спросил Вульф.
Лицо девушки озарилось внутренним светом.
— Конечно.
— И ты никогда не сомневалась в сделанном выборе?
— Ни разу. Я поняла, что права, уже в самый первый день.
— А сейчас? После всего, что ты видела? После того, что тебе пришлось пережить? Неужели ты действительно веришь, что отгородиться от мира — единственно верное решение? Ведь столько можно сделать для людей и вне монастырских стен!
— Но ведь мы молимся за всех людей, — удивилась Амадея. — Разве этого мало?
Вульф только улыбнулся и пожал плечами. Спорить он не собирался. Но не мог и не задуматься над тем, действительно ли она вернется в монастырь. Такой красивой девушке еще многому нужно научиться. Многое нужно познать. Как странно думать, что он путешествует с монахиней. Да и не похожа она на невесту Христову. Девушка выглядела удивительно живой и желанной, хотя явно не сознавала, какое впечатление производит на мужчин. Но именно это было секретом ее привлекательности. Такую, как она, не скоро забудешь!
Ночью Вульф не спал, прислушиваясь ко всему, что происходило за дверью купе. Поезд в любую минуту могли остановить и учинить проверку, и лучше, если он будет бодрствовать, когда это произойдет. Раза два он вставал и видел, что Амадея спит.
Наутро он разбудил ее и велел одеваться: через полчаса поезд прибывал в Париж. Сам он постоял в коридоре, пока Амадея приводила себя в порядок, а потом проводил в туалет и дождался, когда она выйдет. Амадея постаралась взять себя в руки и выглядела спокойной и собранной. Вернувшись в купе, она надела шляпу и перчатки и открыла сумочку, чтобы проверить, на месте ли паспорт и билет.
И завороженно припала к окну, разглядывая кишевший людьми перрон, когда поезд подошел к Восточному вокзалу.
— У тебя испуганный вид, — прошептал Вульф, прежде чем они покинули купе. — Постарайся выглядеть счастливой туристкой, которая готовится провести романтический отпуск с любимым мужем.
— Я не знаю, как выглядят счастливые туристки, — усмехнулась она.
— Притворись, что ты не монахиня.
— Не могу, — все еще улыбаясь, покачала она головой.
Влюбленная пара вышла на перрон. Молодая женщина нежно держала мужа под руку. Никто их не остановил. Не потребовал документов. Все видели одно: истинные арийцы приехали насладиться красотами завоеванной страны.
Они вышли на улицу; Вульф остановил такси и попросил отвезти их на Левый берег, сказав, что там в кафе у них назначена встреча с друзьями, после чего они отправятся в отель. Мрачный водитель, похоже, не понимал ни слова по-немецки, и Амадея перешла на французский, чем очень его удивила. Он предположил, что пассажирка — немка, и вдруг она заговорила на его родном языке как уроженка Франции.
