На сцене, с гладко зачесанными волосами, в белых перчатках, Эйс Дуглас вел себя с эротичной легкостью Синатры.
В тот день, когда состоялся просмотр выступления Эйса Дугласа, во «Дворце фараона» работала одна немолодая официантка, которую все называли Большой Сандрой. Она наводила порядок в коктейль-баре. Несколько минут она понаблюдала за представлением, а потом подошла к Хоффману и шепнула ему на ухо:
– Ночью, когда я лежу в постели совсем одна, я порой думаю о мужиках.
– Не сомневаюсь, Сандра, – ответил ей Хоффман.
Она всегда так говорила. Она была фантастически грязной женщиной, и если честно, то Хоффман несколько раз с ней переспал.
Сандра прошептала:
– Когда я думаю о мужиках, Хоффман, я думаю как раз о таком мужике.
– Он тебе нравится? – спросил Хоффман.
– Ох!
– Думаешь, он понравится дамам?
– Ох! – страстно вздохнула Большая Сандра, обмахиваясь ладонью. – Господи, ты еще спрашиваешь!
Не прошло и часа, как Хоффман уволил двух своих старых фокусников.
После этого Эйс Дуглас работал каждый вечер, когда «Дворец фараона» был открыт. Он стал самым высокооплачиваемым артистом в Питсбурге. Это было не в те годы, когда красивые молодые женщины так уж часто являлись в бары без спутников, но «Дворец фараона» стал таким заведением, куда красивые женщины – необыкновенно привлекательные молодые, одинокие женщины – приходили со своими лучшими подругами и надевали самые шикарные платья, чтобы посмотреть выступление фокусника Эйса Дугласа. А мужчины приходили во «Дворец фараона», чтобы полюбоваться на красивых молодых женщин и угостить их дорогими коктейлями.
У Хоффмана был свой собственный столик у дальней стены ресторана, и после того, как выступление иллюзиониста заканчивалось, они с Эйсом Дугласом усаживались за этот столик и развлекали молодых дам. Девушки завязывали Эйсу глаза, а Хоффман выбирал какой-нибудь предмет из лежавших на столе, а Эйс угадывал и называл этот предмет.
– Это вилка, – говорил Эйс. – Это золотая зажигалка.
Более подозрительные девушки открывали свои сумочки и выуживали оттуда необычные предметы – семейные фотографии, рецепты от врача, автобусные билетики, – но Эйс без труда отгадывал и называл эти вещицы. Девушки смеялись и говорили, что Эйс наверняка подсматривает, и закрывали ему глаза влажными от волнения руками. Девушек звали как-нибудь вроде Летти и Перл, Зигги и Донна. Все они очень любили танцевать и к столику подходили в красивых меховых накидках – чтобы повыпендриваться. Хоффман представлял их проверенным или просто интересующимся ими бизнесменам. Среди ночи Дуглас провожал красивых молодых дам до автостоянки, учтиво выслушивал их разговоры, а когда дама махала рукой, подзывая такси, Эйс ободряюще прикасался рукой к ее спине.
В конце каждого вечера Хоффман печально изрекал:
– Мы с Эйсом видим так много красивых девушек. Они приходят и уходят…
Эйс Дуглас мог превратить жемчужное ожерелье в белую перчатку, а зажигалку – в свечу. Он мог извлечь шелковый шарф из дамской шпильки. Но самый лучший свой фокус он показал в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Он забрал свою младшую сестру из школы при монастыре и предложил ее Ричарду Хоффману в качестве невесты.
Ее звали Анджела. В монастырской школе она была чемпионкой по волейболу, а ноги у нее были как у кинозвезды, и еще она очаровательно смеялась. В день свадьбы она была десять дней как беременна, хотя познакомились они с Хоффманом всего за две недели до этого. Вскоре Анджела родила дочку, которую назвали Эстер. В начале шестидесятых они жили весело и счастливо.
Эстер исполнилось восемь лет, и в честь ее дня рождения Хоффманы устроили праздник во «Дворце фараона». В тот вечер в кабинке коктейль-бара сидел грабитель.
Он вовсе не походил на грабителя. Он был довольно хорошо одет, у официантки не возникло никаких проблем с его обслуживанием. Грабитель выпил несколько бокалов мартини. А потом, во время выступления фокусника, он перепрыгнул через барную стойку, оттолкнул барменшу, рывком открыл кассу и выбежал из «Дворца фараона» с охапкой десяток и двадцаток.
Посетители раскричались. Хоффман находился на кухне, но крики услышал. Он выбежал на автостоянку, догнал воришку и схватил за волосы.
– Красть у меня вздумал? – завопил Хоффман. – У меня, мать твою, красть вздумал?
– Полегче, приятель, – сказал грабитель. Его звали Джордж Перселл, и он был порядком пьян.
– Красть, мать твою, у меня вздумал? – гаркнул Хоффман.
Держа Перселла за волосы, он стукнул его о дверцу желтого «бьюика». Несколько посетителей ресторана выбежали на улицу, остановились у дверей и смотрели на происходящее. Вышел и Эйс Дуглас. Он прошел мимо посетителей, вышел на автостоянку и закурил сигарету. На глазах у Эйса Хоффман схватил грабителя за ворот рубахи и, толкнув, стукнул о стоявший рядом с «бьюиком» «кадиллак».
– Отвяжись от меня! – тявкнул Перселл.
– У меня, мать твою, красть?
– Ты мне рубашку порвал! – взвыл Перселл. Едва он опустил глаза, чтобы посмотреть на свою порванную рубашку, как Хоффман снова припечатал его к желтому «бьюику».
Эйс Дуглас проговорил:
– Ричард, успокойся.
Новенький «бьюик» принадлежал ему. Хоффман методично колотил головой Перселла о дверцу.
– Ричард! Извини, пожалуйста! Прости, Ричард. Пожалуйста, не надо ломать мою машину.
Хоффман толкнул воришку. Тот назвничь рухнул на асфальт. Хоффман верхом уселся ему на грудь и ухмыльнулся.
– Никогда, – рычал он. – Никогда… Не смей… Красть у меня…
Сидя верхом на груди у Перселла, он спокойно собрал десятки и двадцатки, рассыпавшиеся по асфальту, и отдал Эйсу Дугласу. Затем он сунул руку в боковой карман пиджака Перселла, вытащил бумажник и открыл. Из бумажника он взял девять долларов – больше не было. Перселл возмутился.
– Это мои деньги! – прокричал он. – Не имеешь права забирать мои деньги!
– Твои деньги? – Хоффман влепил Перселлу пощечину. – Твои деньги? Твои, мать твою, деньги?
Эйс Дуглас легонько похлопал Хоффмана по плечу и проговорил:
– Ричард! Прошу прощения! Давай просто дождемся полиции, ладно? Хорошо, Ричард?
– Твои деньги? – орал Хоффман, охаживая Перселла по физиономии бумажником. – Ты, мать твою, у меня спер деньги, а теперь говоришь про свои деньги? Нет никаких твоих денег! Ты, мать твою, меня ограбил, и теперь все твои деньги мои!
– О Господи! – простонал Перселл. – Ну хватит уже, а? Отпусти меня, ну!
– Отпусти его, – посоветовал Эйс Дуглас.
– Твои деньги? – не унимался Хоффман. – Все твои деньги – мои! И весь ты мой. Ты, мать твою, меня ограбил, а я заберу твои туфли!
