Сильвия надула губы, чем позабавила Билла. В таких сценах
она была неподражаема. Это была изнанка ее потрясающей, пленительной внешности.
— Ты, наверное, заметила, что в сегодняшней серии
произошли кое-какие изменения сюжета и твоя героиня попадает в тюрьму. Авторам
диалогов предстоит переписать кучу сцен, и я хочу быть на месте, чтобы кое-что
написать самому или по крайней мере проследить за их работой.
Любой, знавший Билла, мог догадаться, что он в ближайшие
несколько недель будет работать по восемнадцать — двадцать часов в сутки:
подсказывать, убеждать, самостоятельно переписывать, но в конце концов выдаст
действительно стоящий материал.
— А в эти выходные мы никуда не сможем выбраться?
Она то и дело меняла положение своих бесподобных ног, чем
вызывала некоторое стеснение у Билла в джинсах, и, казалось, по-прежнему не
понимала его.
— Нет, не сможем. Если мне повезет и все будет о'кей,
может, в воскресенье мы немного поиграем в теннис.
Губы надулись еще больше. Сильвия явно была не в восторге.
— Я хотела бы слетать в Лас-Вегас. Ребята из «Моего
Дома» всей компанией собираются туда на уик-энд.
Сериал «Мой Дом» был их главным конкурентом.
— Я ничего не могу поделать, Сильвия. Мне надо
работать.
Затем, зная, что будет лучше, если она уедет, а не останется
и будет хныкать, Билл предложил ей отправиться со всеми в Вегас:
— Почему бы тебе не полететь с ними? Ты завтра в
сериале не занята. Там может быть здорово. А мне все равно придется здесь
торчать весь уик-энд.
Он жестом показал на четыре стены своего кабинета. Хотя был
только четверг, Билл знал, что по крайней мере еще три-четыре дня придется
контролировать работу авторов, пишущих диалоги.
Сильвию, казалось, обрадовало, что он ее отпускает.
— А ты прилетишь в Вегас, когда закончишь? Иногда ее
бесхитростность трогала Билла. Вообще-то тело Сильвии привлекало его больше, но
он с гордостью отмечал и другие достоинства своей подруги. Она была хорошей
девушкой, однако не могла равняться с Биллом по интеллекту, да и он понимал,
что не всегда отвечает ее запросам. Ей нужен был кто-то, кто был свободен, мог
с ней развлекаться, ходить на вернисажи, вечеринки и поздние ужины в «Спаго».
Билл же большую часть времени был привязан к сериалу, писал новые сцены или
из-за усталости не хотел никуда идти и никогда не был любителем голливудских
вечеринок.
— Не думаю, что, когда закончу, у меня еще останется
время, чтобы куда-то срываться. Увидимся в воскресенье вечером, когда ты
вернешься.
Билла такой расклад очень устраивал. Хотя ему и было совестно,
что он сваливает ее с плеч долой, но лучше знать, что она где-то счастлива и
весела, чем каждые два часа отвечать на звонки с вопросами, когда же он
закончит работу.
— О'кей. — Сильвия, довольная, встала. — Ты
нисколечко не возражаешь?
Она чувствовала себя немного виноватой, что оставляет его,
но Билл только улыбнулся и проводил ее до двери кабинета.
— Нет, не возражаю. Только не дай ребятам из «Моего
Дома» завербовать себя.
Сильвия рассмеялась, и на этот раз Билл крепко поцеловал ее
в губы.
— Я буду скучать.
— Я тоже, — ответила Сильвия, но ее взгляд был
задумчивым, и, у Билла мелькнула мысль, не случилось ли чего. Он уже видел
что-то подобное в глазах других женщин, начиная с Лесли, — нечто
невысказанное, имеющее отношение к одиночеству. Билл заметил, но не собирался
ничего предпринимать. Он считал, что в тридцать девять лет уже поздно
заниматься ломкой.
Сильвия ушла, и Билл вернулся к работе. Его ждали буквально
горы сценарного материала, и, когда он наконец оторвался от машинки, на улице
было уже темно, часы показывали десять. Биллу вдруг ужасно захотелось пить. Он
встал из-за стола, прибавил в офисе освещения и налил себе содовой. Бетси
наверняка оставила ему на своем столе кучу сандвичей, но Билл не чувствовал
голода. Когда работа шла хорошо, она словно питала его. Билл с удовлетворением
взглянул на стопку исписанных листов и откинулся в кресле, потягивая содовую.
Он хотел внести изменения еще в одну сцену, и на протяжении следующих двух
часов стучал по клавишам, совершенно отключившись от всего, кроме текста, а
когда остановился, была уже полночь. Билл проработал почти двадцать часов
кряду, но нисколько не устал, работа его подбадривала. Он убрал кипу готовых
страниц в выдвижной ящик, налил себе перед уходом еще содовой и оставил на
столе сигареты, поскольку вне работы курил редко.
Билл прошел мимо стола секретарши, на котором стояла
картонная коробка с сандвичами, и вышел в освещенный люминесцентным светом
холл, миновал полдюжины студий, уже закрытых в это время. В одной из студий шла
ночная программа, туда как раз направлялась группа странного вида молодых людей
в одежде панков. Билл улыбнулся им, но ответных улыбок не последовало — ребята
слишком нервничали. В студии новостей тоже темно — там уже все готово к
утреннему выпуску.
Охранник дал Биллу расписаться на карточке. Он нацарапал
свою фамилию, обменялся с пожилым охранником впечатлениями по поводу последнего
бейсбольного матча — они оба болели за «Доджеров». Выйдя на улицу, глубоко
вдохнул теплый весенний воздух. В этот час смог не так чувствовался, и
ощущалась радость просто оттого, что живешь. Билл любил свое дело и не жалел,
что в столь странное время сидит и выдумывает истории о вымышленных людях. Сам
процесс работы имел для него смысл, а окончание всегда доставляло радость.
Порой было трудно, когда не получались сцена или персонаж, но все равно это не
отбивало у Билла охоту, наоборот, появлялось желание трудиться еще больше.
Он удовлетворенно вздохнул, заводя машину — старый
«шевроле-универсал», который купил семь лет назад за пятьсот долларов и очень
любил. Состояние автомобиля оставляло желать лучшего, но он имел душу, был
просторным, и мальчики обожали кататься на нем, когда приезжали к отцу.
По пути домой Билл вдруг почувствовал ужасный голод и
вспомнил, что дома ничего нет. Он не ел там целую вечность — был слишком занят
работой, перекусывал где-то в городе, а предыдущий уик-энд провел у Сильвии, в
Малибу. Она там сняла дом у пожилой киноактрисы, которая уже несколько лет жила
в пансионате для престарелых.
Билл подрулил к одному из ночных магазинов, припарковал
машину у входа рядом со стареньким красным помятым «моррисом» с откинутой
крышей. Зашел, взял тележку и стал решать, чего бы купить поесть. В одном из
отделов жарились цыплята-гриль, они очень аппетитно пахли. Билл взял цыпленка,
упаковку из шести банок пива, картофельный салат, немного салями, маринованных
огурцов, а в зеленном отделе — латук, помидоры и немного других овощей для
салата. Чем больше он думал о еде, тем голоднее становился. Билл не мог
вспомнить, ел ли в этот день ланч, а если ел, то что именно. Еда казалась ему
чем-то давно забытым. Еще он купил бумажные полотенца, туалетную бумагу для
обоих санузлов, вспомнил, что заканчивается крем для бритья и зубная паста.
Обычно не имея времени на покупки, он теперь, среди ночи, бродил по магазину и,
словно ребенок, набирал в корзинку все подряд: чистящие средства, оливковое
масло, кофе в зернах, блинную муку, сардельки, сироп для приготовления завтрака
дома, а также хлеб с отрубями, полуфабрикат каши, ананас и папайю. Он не спешил,
не мчался на работу, никто его нигде не ждал, и можно было в свое удовольствие
прочесать весь магазин. Раздумывая, не купить ли к ужину французский батон и
сыр «бри», он повернул за угол к хлебному отделу и вдруг столкнулся с девушкой,
которая выросла словно из-под земли с охапкой бумажных полотенец. Билл чуть не
наехал на нее евоей тележкой, девушка отпрянула назад и рассыпала все покупки.
Он бросился их собирать, но при этом не мог оторвать от нее взгляда — в ней
было нечто очень привлекательное.
