«Третий камень от входа в основании ограды парка: никаких результатов.
Стена между первой и второй комнатами в галерее: ничего…
Восьмая от входа на третий этаж комната, шкаф у окна: платья».
«Хм, что за платья? Запись сделана два месяца назад. Может, я тогда не могла еще влезть в эти платья? Пойду посмотрю сейчас».
За время проживания в аббатстве Стефани привыкла к лестнице и сейчас уже без проблем смогла подняться на третий этаж.
В шкафу было жутко пыльно. Одежда висела в матерчатых чехлах, побитых молью. Стефани открывала один чехол за другим. Вот серый дамский костюм с длинной юбкой. Такие, кажется, носили в десятых-двадцатых годах прошлого века. А вот элегантное черное платье с отложным кружевным воротником, плиссированной вставкой на юбке и поясом-бантом. Это, пожалуй, стиль тридцатых годов. Длина – за колено, но выше щиколоток. Стефани вытерла пыль с большого зеркала, располагавшегося по другую сторону от окна, разделась и примерила платье. Оно сидело на ней слишком свободно, и это доставило Стефани ни с чем не сравнимое удовольствие.
«Вот как я похудела! Платье какой-то элегантной дамы, может быть, матери Маргарет, мне велико! А ведь дамы этой семьи пользовались успехом у мужчин, как рассказывала Маргарет. А у меня, значит, фигура еще лучше, чем у них! Теперь мне не стыдно показаться в любом обществе. И мужчины будут обращать на меня внимание!»
Стефани раскрыла следующий чехол.
О боже! Какая красота! Стефани похлопала ладонью по платью, чтобы выбить пыль. Что это было за платье! Тяжелая атласная юбка с кружевным корсетом и шифоном, струящимся поверх юбки. Когда-то это платье было, возможно, розового цвета, но сейчас цвет определить было трудно.
«Пожалуй, это самое начало двадцатого века. Конечно, это не то платье, в котором бабушка Маргарет изображена на портрете. Но, несмотря на то что оно отражает уже другую модную тенденцию, оно все равно чем-то напоминает то воздушное белое платье моей далекой родственницы из прошлого. Наверное, своей женственностью напоминает. И здесь тоже большое декольте. Это, наверное, вечернее платье. Надо его примерить».
Не зря в старину надевать такие платья помогала горничная. Стефани с трудом удалось застегнуть только пару заржавевших крючков на талии. Однако это позволило платью благополучно держаться на стройной фигуре девушки.
«А платье-то моего размера! Легко сошлось на талии. А ведь на мне даже нет корсета! В те времена, наверное, его носили. Просто мне тяжело застегивать на спине эти ржавые крючки, а так – как на меня сшито».
И тут Фея, с которой Стефани никогда в доме не расставалась, подошла к прикрытой двери комнаты и замяукала.
– Тебе надо выйти, Феечка? – Стефани растворила перед кошкой дверь.
К ее удивлению, Фея побежала не на второй этаж, в ванную Стефани, чтобы сделать свои дела в специальном лотке с песком, а вниз, к входной двери.
«Что бы это значило? Она что-то чует. Может, кто-то подошел к двери? Фея ведь всегда бежит встречать всех, кто приходит», – подумала Стефани и тоже подошла к входной двери. Фея нюхала щель между дверью и полом.
– Кто там? – на всякий случай спросила Стефани.
– Джордж Хентли. Я приехал к Стефани Блэкридж осмотреть дом. Она меня ждет.
Голос, безусловно, принадлежал Джорджу Хентли. Стефани помнила этот голос. Она взяла на руки Фею, чтобы та не выскочила в парк, и открыла дверь.
– Здравствуйте, мистер Хентли. Вообще-то я ждала вас завтра. Дядя сказал, вы завтра приедете.
– Здравствуйте. Можно мне войти?
– Входите, пожалуйста. – Стефани заметила, как Джордж осмотрел ее с головы до ног, и ей стало неудобно, что она одета в какое-то допотопное да еще и не застегнутое платье. – А это я нашла в шкафу и как раз примеряла… Мне идет, как вы считаете?
– Очень. В таком платье вы очень органично смотритесь в этом старом аббатстве. Такое впечатление, что я попал в прошлое. А это что у вас за чудо? – Джордж взял из рук Стефани Фею. – Какая красавица! Пушистая!
– Ой, она обычно ни к кому, кроме меня, на руки не идет. Тут, правда, мало кто бывает, но все равно. Ни к кому! Даже к Маргарет не шла! А к вам прильнула и мурлычет! Невероятно!
– Да просто у меня самого есть кошка. Она, наверное, чувствует запах. Ну что, примете меня?
– Да, конечно, проходите, пожалуйста. Вот здесь, на первом этаже, старая гостиная. Но леди Нортриджгемптон ею не пользовалась. А там по коридору служебные помещения – кухня, прачечная, кладовые… Знаете, мне, например, одного дня не хватило, чтобы осмотреть аббатство. Я вообще сама еще все не осмотрела. Я, правда, подробно осматриваю. Ну вот наряды в шкафах нахожу и примеряю. И еще я клад ищу, – не удержавшись, похвасталась Стефани. – Я случайно обнаружила тайник и в нем клочок бумаги. На нем кое-что написано. Здесь наверняка должен быть клад или еще какая тайна, может быть, скелет замурованный.
– Как интересно! – улыбнулся Джордж. – Древнее аббатство, девушка в старинном платье, замурованный скелет, клад… Я чувствую, это внесет разнообразие в мою жизнь.
– В мою, по крайней мере, внесло, – рассмеялась Стефани. – Будете осматривать первый этаж или, может быть, поднимемся на второй? Там есть более обжитые комнаты, и я смогу вам предложить чаю. Надо будет только сейчас сходить на кухню, поставить чайник и дождаться, пока он закипит. Чтобы потом уже за чайником не спускаться.
– Я от чаю не отказался бы, но разве мы не можем попить его на кухне? Зачем носиться с чайником?
– Да, на кухне было бы удобно, но неуютно. Мне так нравится пить чай в гостиной, сидя в глубоком мягком кресле… А вы разве не сможете донести чайник до второго этажа? А я бы взяла печенье?
– Конечно, смогу, если хотите.
– Знаете, в Лондоне я жила очень бедно, – начала рассказывать Стефани, ставя чайник на плиту, – я всегда обедала на кухне. А кухня у нас с мамой такая маленькая, куда ей до здешней!
– Вы живете с мамой? По нынешним временам это редкость для взрослой девушки.
– У меня нет материальной возможности снимать квартиру. То есть не было. А теперь, когда я продам это аббатство, я надеюсь купить себе собственную квартиру в Лондоне. Мне, конечно, очень не хотелось бы продавать… Этот дом мне стал родным.
– Понимаю, вы здесь привыкли.
– Не только это.
Стефани наблюдала, как Джордж гладит Фею, уютно разместившуюся у него на коленях, и уже не воспринимала его, как раньше, как представителя бизнес-элиты и красивый экземпляр мужского пола. Перед ней сидел домашний, добрый и психологически близкий человек, который внимательно ее слушал. Фея, умиротворенно мурлыча, начала лизать руку Джорджа, как бы поощряя Стефани расслабиться, показывая ей, что этот человек заслуживает доверия. С тех пор как умерла Маргарет, Стефани не имела возможности ни с кем поговорить по душам, а ей очень хотелось, чтобы кому-то было интересно, что у нее на душе и в мыслях. Но с момента смерти Маргарет уже никто не интересовался ни ее душевным состоянием, ни ее мнением. Она иногда общалась с миссис Риджуэй, но как-то так получалось, что только на бытовые темы или о здоровье. С миссис Риджуэй у Стефани не было такой психологической близости, как с Маргарет.
