– Я специально приехала в город, чтобы повидаться с вами, если вы сможете сделать это сегодня и сейчас же, – вкрадчиво сказала она Татьяне по телефону. – В другие дни я бываю крайне занята, да и из нашего подмосковного поселка выбраться мне довольно сложно...
Пульсатилле ничего не оставалось, как согласиться с ней. Чем раньше она узнает, в чем дело, тем будет лучше, решила она. Все равно спокойствия ждать уже не приходилось. Да и широко раскрытые прошлой ночью глаза дочери Пульсатилла забыть не могла.
«Будь что будет! А я свою девочку в обиду не дам!» – подумала она, добравшись до места. Небольшое кафе, где ей назначили свидание, было почти пустым, только влюбленная парочка скромно попивала кофе в углу. Лилию Леонидовну Пульсатилла вычислила сразу, хотя ей никто никогда не говорил, как она выглядит. За столиком возле окна сидела немолодая (по виду значительно старше Пульсатиллы) изящная женщина (Пульсатилла сразу же охарактеризовала ее «гранд-дама-стакан») с совершенно седыми волосами, взбитыми в высокую прическу. При этом у нее было загорелое лицо и очень светлые голубые глаза, что, очевидно, и создавало эффект выигрышной внешности, но Пульсатилле сейчас было не до того, чтобы размышлять об этом. Однако рядом с этой грациозной женщиной Пульсатилла показалась самой себе громоздкой деревенской бабой. В который раз она мысленно лягнула себя за слабовольную любовь к сладостям. Все это вызвало у нее еще более решительное желание поставить незнакомку на место.
Лилия Леонидовна поздоровалась и, сложив под подбородком руки, спокойно подождала, пока Татьяна снимет пальто и повесит его на вешалку в углу.
– Что вы хотите – чай, кофе? – спросила она, когда взъерошенная, сердитая Пульсатилла уселась за столик.
– Мне все равно. Я ничего не хочу, – ответила Таня, упершись взглядом в крепкие, загорелые руки собеседницы с аккуратно подпиленными ногтями и крупными перстнями. – Я хотела бы как можно быстрее узнать, чем, собственно, вызвана срочность нашей встречи. Я очень волнуюсь, когда дело касается моих дочерей. Их у меня две, вы, наверное, знаете...
– Волнуетесь? – слегка приподняла брови Лилия Леонидовна. – Честно говоря, я представляла вас по-другому. У меня даже появились некоторые сомнения, не ошиблась ли я...
– Что это значит? Выкладывайте все как есть! – резко заявила Пульсатилла. – Что, собственно, произошло?
К ним подошла молоденькая официантка.
– Зеленый чай, – сказала ей мать Миши и вопросительно посмотрела на Пульсатиллу. – Позвольте мне все-таки что-нибудь заказать вам?
– Тоже чай. Тоже зеленый. – Пульсатилла почувствовала, что шея у нее начинает покрываться красными пятнами. Стараясь сделать это незаметно, она расстегнула верхнюю пуговицу кофточки.
Официантка отошла. Лилия Леонидовна посмотрела на Пульсатиллу, слегка прикусив нижнюю губу, и та поняла, что невольно чем-то нарушила подготовленный план. Но в чем была проблема, она еще не осознала.
– Давно ли ваша Вика занимается
этим? – Лилия Леонидовна вытянулась в струнку, как будто, начав говорить об
этом,она боялась запачкаться.
– Чем –
этим? – переспросила Пульсатилла.
– Ремеслом, – пожала плечами Лилия Леонидовна. – Если хотите, промыслом.
– Каким промыслом? – совсем обалдела от непонятных вопросов Татьяна. – Промысел я знаю только один – Божий. Да и в тот не особенно верю. – Она с досадой ощутила, как красные пятна лезут ей на лицо и покрывают щеки и даже лоб. – Вика учится в институте. На филологическом факультете. Не работает. Если не идет куда-нибудь с ребятами, из института приходит домой. Иногда ходит в библиотеку. Вот все ее занятия. Если хотите знать... – Пульсатилла замялась, подбирая нужное выражение, – Миша – первый мальчик, с которым она близко знакома.
Лилия Леонидовна откинулась на спинку стула, будто хотела оказаться подальше от Пульсатиллы, чтобы как можно быстрее понять, обманывают ее или говорят искренне. Во взгляде ее читалось явное недоверие.
– Признаться, у меня сложилось другое впечатление о Вике, – произнесла она, немного помолчав.
– Ваше впечатление, возможно, для кого-нибудь и важно, – нетерпеливо перебила ее Пульсатилла, – но вряд ли кто-нибудь лучше знает мою дочь, чем я.
В глазах Лилии Леонидовны вспыхнул огонек.
– А известно ли вам, – так же тихо спросила она, – что Вика буквально позавчера в нашем доме при большом скоплении уважаемых людей на вопрос о том, чем она занимается, нисколько не стесняясь, во всеуслышание объявила, что она – профессиональная проститутка?
Теперь на спинку стула откинулась Пульсатилла. Сначала ей показалось, что она неправильно поняла слова собеседницы.
– Я не расслышала, – неуверенно переспросила она, – на улице очень шумно... Что объявила о себе Вика?
– Мне очень жаль, но она сказала, что уже несколько лет профессионально занимается проституцией, – повторила Лилия Леонидовна.
– Какая-то чепуха! Этого не может быть! – захлопала ресницами Пульсатилла. Уж чего-чего, а такого поворота разговора она никак не ожидала. Ей даже стало немного смешно, что кто-то может серьезно говорить подобную чушь о Вике.
– Почему вы так уверены, что этого не может быть? – в свою очередь, тоже удивилась Лилия Леонидовна. – В наше время это не такая уж редкость.
– Потому что я знаю свою девочку! Ей бы это и в голову не пришло! Она домашний ребенок!
– У меня вовсе не сложилось о ней такого впечатления, – покачала головой Лилия Леонидовна. – Родители часто думают о своих детях лучше, чем они есть. Это ни для кого не секрет.
– Да вы думаете, что говорите? – Пульсатилла пыталась не привлекать внимание посторонних, но ее шепот был похож на крик. – Вика – проститутка?! Это нонсенс! Это смешно! В это невозможно поверить! Вы на нее наговариваете!
– Уж если кто и наговаривает, то в первую очередь она сама на себя, – поджала губы Лилия Леонидовна. – Никто же не тянул ее за язык откровенничать при гостях. В институт, к вашему сведению, она уже год как не ходит! Она сама это сказала. Как она выразилась, там у нее не было никаких перспектив.
– Куда же она тогда ходит каждое утро? – обмякла на стуле Пульсатилла.
– Ну, вот вы и подумайте в таком случае, куда она ходит! – На лице Лилии Леонидовны уже не осталось и следа удивления. Ей все стало ясно: наивная мать полагала, что ее девочка – паинька, а девочка на самом деле оказалась стервой. Житейская история, ничего особенного. Теперь следовало перейти к главной цели встречи. Объяснить этой мамаше-недотепе, что у ее дочери не может быть ничего общего с мальчиком из хорошей семьи. Иначе у нее самой могут быть крупные неприятности.
Официантка принесла два фаянсовых чайничка и чашки, разлила чай. Пульсатилла сидела за столом совершенно разбитая. В груди у нее будто одновременно бурлил кипяток и остывали кусочки льда.
«А вдруг это правда? И Вика действительно бросила институт? Сколько раз она говорила при Кате, что не знает, зачем она туда ходит...» То, что Вика в самом деле могла стать проституткой (ее гордячка Вика!), Пульсатилла представить так и не смогла.
