– Нет! – замахала руками Яна, у которой детская комната ассоциировалась только с милицией, а ресторан никак не сочетался с ее формой одежды. Она даже представила, как метрдотель с позором выставит ее на улицу, чтобы она не пачкала мебель и не пугала посетителей своим непристойным видом.
– А когда? – не унимался Настин папа. – Завтра? В выходной? Я готов предложить вам хорошие условия.
Смирившись с тем, что роман отменяется, Яна принялась мыслить в правильном направлении и додумалась до того, что решила: «А почему бы и не подработать? Я ничего не теряю. Вдруг это и есть начало белой полосы?»
– Завтра, – решительно сказала она. – После садика. Я заведу Тошку домой и буду готова обговорить все, что хотите.
– Отлично! Отлично! Настя, пошли!
«Даже не предложил подвезти, – вздохнула Яна, глядя в закрывшуюся дверь. – Ну, хоть деньги пообещал…»
Время неслось, словно скорый поезд, не давая посмаковать весну и насладиться пробуждением эмоций. Как почки, набухавшие на голых ветках, торопились сбросить сухую шелуху и взорваться изумрудной свежестью, потрясая природу своей первозданной красотой, так и люди с радостью сбрасывали толстую, неуклюжую одежду, начиная присматриваться друг к другу и стараясь произвести впечатление на противоположный пол. Даже бабки, обычно монументально восседавшие на лавочках во дворах, торопились в парикмахерскую, спрыскивались остатками духов и иногда даже подкрашивали губы. А что? Дачный сезон на носу. Разве помешает в хозяйстве какой-нибудь бодрый, малопьющий дед?
Лариса с наслаждением вдыхала весенний воздух и мечтательно щурилась. Она была почти счастлива, почти спокойна и почти уверена в завтрашнем дне. Почти, потому что Игорь никак не мог развестись.
За два месяца их отношения дозрели до стадии совместного проживания. И вот сегодня они должны были ехать смотреть квартиру. Игорь категорически не соглашался жить у Лары. Он считал, что настоящий мужчина должен привести женщину на свою жилплощадь.
– Ага. Так проще турнуть, – недоверчиво хмурилась Яна, не разделявшая Ларисиной эйфории. – Или сбежать, когда все надоест. Я тебя не узнаю. Ты вспомни, что ты говорила Маришке, когда она со Степой встречалась?
– Это совершенно другой случай, – возражала Лариса. – Сравнила утконоса с броненосцем!
– Я твою зоологическую терминологию не понимаю, а наивность – не разделяю! – злилась Яна. – Пусть сначала разведется!
– Ларик, – дипломатично советовала Маришка. – Ты бы завела кого-нибудь параллельно. А то потом окажется, как у меня. Только время потеряешь.
– Девочки, вы ничего не понимаете! – смеялась влюбленная Лариса, раздражая объективно настроенных подруг. – Тем более что у меня есть поклонник. В Америке. Пишет стихи, засыпает комплиментами. Вообще он такой интересный. Но я ему честно написала, что мы можем быть только друзьями.
– Ну и зря, – буркнула Яна.
– Он готов ждать. Говорит, что все равно другой такой никогда не найдет, – хвасталась Лара.
– Сказки. Мужчинам вообще верить нельзя, – упрямилась Яна.
– Некоторым можно, – примирительно говорила Маришка.
К консенсусу они не пришли, но Ларисе этот консенсус был и не нужен.
У нее был Игорь. Самый-самый, от которого захватывало дух и мысли уплывали корабликами по весенним ручьям.
А если подходить к ситуации прагматично, то был еще приятный незнакомец из Сети, упорно писавший письма со стихами. Это было приятно и грело, словно заначка на «черный день». Иногда ей казалось, что он все про нее знает и понимает ее даже лучше, чем она сама. А может, и правда знал?
Лариса гнала мысли о Стасе. Но они лезли обратно с упорством муравьев. Вдруг это он? Вдруг все понял, раскаялся? Вдруг еще любит?
Только у нее уже все перегорело. Было не больно. Просто обидно. И даже если это Стас, то теперь настала его очередь мучиться.
«Нет, – успокаивала себя Лариса, получив очередное письмо, от которого сердце начинало сильно биться. – С какой стати? А вдруг…»
Ведь если это не он, то почему вместо фото картинка? Другие выставляют себя во всей красе. А этот прячется за аватаркой и так красиво пишет, так будоражит…
А если все же он? Хорошо бы.
Да! Хотелось отомстить. И, кажется, не только это. Но копаться в душе было страшно. Не хватало еще откопать старое чувство! Нет уж. У нее теперь есть Игорь. Не надо искушать судьбу.
– Вам очень идет. – Пожилая парикмахерша, довольная своей работой, с удовольствием разглядывала Яну в зеркале. – Просто совершенно другой человек!
Яна с веселым изумлением смотрела на жизнерадостную блондинку с модной стрижкой – молоденькую, интересную и готовую к новой жизни.
– Неужели это я? – Она тихо восторженно вздохнула. – Вы мне лет десять отстригли! Я уже и забыла, что можно быть такой.
– Приятно быть Пигмалионом. – Парикмахерша покраснела от удовольствия и отвела взгляд, застенчиво спрятав руки в карманы.
– Обалдеть! – Яна еще раз оглянулась и подмигнула своему новому отражению.
Осчастливленная щедрой клиенткой, парикмахерша искренне крикнула ей вслед:
– Желаю счастья в личной жизни!
Эта банальная, по сути, фраза сейчас прозвучала очень кстати. Действительно, а почему бы и нет? Разговоры о том, что деньги – грязь, они портят, развращают и унижают, – чушь, когда их вообще нет. Загребать лишнее, если оно действительно лишнее, наверное, и неправильно. Но когда не можешь купить ребенку фрукты, срезаешь старой бритвой катышки с истрепавшихся, застиранных брюк и высчитываешь невесомую мелочь, покупая пакет кефира, умников, разглагольствующих на эту щепетильную тему, хочется впихнуть в свою шкуру и посмотреть, с какой скоростью поменяется их мировоззрение.
Когда можно расслабиться и перестать судорожно высчитывать, на сколько дней хватит жалких остатков зарплаты, качество жизни меняется. И однажды выясняется, что жизнь – не только промежуток от получки до получки, проводимый в режиме жесткой экономии и страхе незапланированных трат. От нее даже можно получать удовольствие. А тут еще весна!
Суммы, выделенной Яной самой себе на преображение, с запасом хватало не только на смену прически, но и на умеренное обновление гардероба.
Даже ходить по магазинам оказалось не мучительно, а приятно.
К деньгам Яна привыкала долго. Изумленная первым гонораром и благоговейно-почтительным отношением к ней в издательстве, она твердо решила, что это какая-то случайность и скоро у нее деньги с позором отберут. Но тираж книг с ее иллюстрациями буквально разлетелся в считаные недели, а секретарь издательства стала подавать кофе чуть ли не с поклонами. Гонорары стремительно росли, деньги, которые Яна консервативно складывала в банку из-под печенья, перестали туда влезать, а однажды она даже услышала, как мама кому-то хвасталась по телефону, что воспитала талантливую художницу. Светлана Макаровна перестала шпынять дочь и начала воодушевленно создавать условия для работы, взяв на себя заботы о Тошке.
