И заорала. Так, как умела орать в случаях крайней необходимости – паровозным гудком.
Над ней нависла чудовищно-косматая рожа пришельца. Или монстра. Жизнь кончилась.
В комнате сразу стало многолюдно. Появились смутно-знакомая женщина, злой бородатый мужик, бабка с глазами-буравчиками. Они разноголосым хором начали ругать почему-то Дашу, а на Серафиму никто даже не смотрел.
«Наверное, я умерла, и меня здесь нет, поэтому они меня не видят. Я бестелесна и прозрачна. А померла я еще вчера, видимо».
Когда в жизни женщины появляется мужчина, то даже самая размеренная жизнь запросто может пойти кувырком. И имеющие место нелепости не вызывают уже ни удивления, ни неприятия. Как будто мужчина – это вирус, вслед за которым к женщине начинают липнуть неприятности и странности. Может, у других и было как-то иначе, а у Серафимы все всегда происходило именно так. Не давала ей судьба пожить спокойно и даже просто ограничиться изъятием мужика из ближайшего окружения не желала. Нет, ей надо было непременно поэкспериментировать, взбалтывая события как в шейкере.
Испуганная Симиным ревом колли, не ожидавшая от собственной попытки лизнуть незнакомую девицу столь катастрофических последствий, трусливо жалась к ногам бородача. Сам бородач, давясь нецензурными выражениями, пытался донести до безучастной Дарьи мысль о том, что ему стыдно за то, что у него выросло.
Женщина пыталась заплакать, но, видимо, поругать Дашу ей хотелось больше, поэтому она кричала, периодически морща лицо и надеясь выжать слезы, но полноценного плача так и не выдала.
А бабка, отчего-то страшно довольная, попугаем повторяла: «А я говорила. А я предупреждала!»
При этом она просто лучилась счастьем и даже потрясала от избытка эмоций сухонькими кулачками, словно болельщица, команда которой только что забила гол. Старушке для завершения образа не хватало шарфа и рогатой шапки.
«Фантасмагория какая-то», – вяло подумала Серафима. За последние несколько минут события спрессовались в плотную однообразную субстанцию, словно бутерброд, на который наехал асфальтовый каток. Ей даже стыдно уже не было. Тем более что в отличие от Даши спала она не просто одетой, а даже почему-то в сапогах. В орущей компании очень не хватало Анфисы Макаровны. Уж она бы не просто внесла свою неповторимую ноту в общий хор, а непременно солировала бы в этом концерте.
Первым сдался бородач. Он вдруг в отчаянии махнул рукой и вышел. Женщина всхлипнула и выбежала следом. Бабка замешкалась, но, оставшись в меньшинстве, тоже ретировалась, с демонстративным грохотом захлопнув дверь.
– Даш, – после паузы отважилась спросить Серафима. – А что это было? Мы где? У тебя?
– М-м-м.
– А четче?
– У меня. Не ори. Голова сейчас треснет.
– По-моему, за время этой вакханалии ты должна была адаптироваться. А что они так разорялись-то? Ты пьешь, что ли, часто?
– А ты, что ли, дура, Разуваева? Я на пьющую похожа? – Даша даже привстала, натянув на себя простыню.
– Я смотрю, тебе полегчало.
– Мне похужело. Я первый раз так глупо и бездарно напилась. Хотя в моем возрасте уже можно было бы сообразить, что пить надо с тем, кто сможет вовремя остановить. Симка, все из-за тебя!
– Не надо валить с больной головы на другую больную голову! Мне тоже вчера не хватило вменяемой собутыльницы. А я, между прочим, на тебя рассчитывала.
– Вот так. Лузеры мы с тобой, Разуваева. Везде просчитались: и в карьере, и в мужиках, и даже напиться без последствий не смогли. Фу!
– Фу, – подтвердила Серафима. – Сегодня суббота?
– Если вчера была пятница, то да.
– Ладно. Я, пожалуй, пойду.
– Не бросай, комиссар, – жалостливо проныла Малашкина. – Они меня тут загрызут. И так все время пилят, что я непутевая, а теперь еще новый козырь добавился: запила.
– Поехали ко мне, – предложила Серафима. – Они со временем устанут злиться, и все спустится на тормозах. Наверное.
– Наверное, – передразнила Даша. – Ладно, поехали, только надо фасад отреставрировать, а то нас в милицию заберут. Не знаю, как у меня, а у тебя на лице просто шедевр импрессионистов. Больная фантазия художника, воплощенная в остатках косметики.
– На себя посмотри, – надулась Серафима.
– Могу себе представить. Поэтому умоюсь не глядя. Не хочу пасть в собственных глазах окончательно.
Провожать их никто не вышел. Семья бурно дискутировала на кухне, поэтому девушки выскользнули незамеченными.
– А поехали в кафешку, – предложила Даша. – Или у тебя дома никого?
– Наверное, бабушка дома. Только в кафе как-то… – опасливо протянула Серафима. Она не была уверена после вчерашнего провала, что сможет ограничиться чашечкой кофе. Вот так всегда: один проступок – и вера подорвана. Мало того что Сима больше не доверяла мужчинам, но теперь еще и себя, любимую, приходилось вычеркивать из списка благонадежных лиц.
– В кафе, а не в бар, – посуровела Даша. – У меня есть план, так что напиться у тебя не выйдет.
– Можно подумать, – досадливо пожала плечами Серафима.
– Можно-можно. Подумать можно, главное – никому ничего не говорить, – хихикнула Даша. – Мы поедем не просто в кафе, а в интернет-кафе.
– Еще не хватало. Зачем? На сайте знакомств регистрироваться?
– Ты поразительно догадлива.
– Даша, там одни маньяки. Я не буду! И вообще…
– А вообще – нам скоро тридцатник. Или ты думаешь, что тебе кто-нибудь приволочет мужика за рога, пока ты царевной Несмеяной у окна сидеть будешь? Фига! Хотя вот я тебя, считай, почти волоку. А ты еще и упираешься.
– Вот так какой-нибудь маньяк вычислит и домой припрется.
– Дикая ты баба, Разуваева, – вздохнула Дарья. – Кому ты нужна. Тут их и ловишь, и заманиваешь, а они все равно увернуться норовят, а ты боишься, что сам припрется. Бестолочь! Нашла чего боятся.
– А что, ты уже пробовала? – заблестела глазами Сима.
– Я в процессе.
– Ну ясно. В смысле… и как?
– Как-как, если я с тобой вчера пила? Сама догадайся. Кстати, Антошу я тоже в Интернете нашла. У него там анкета висит. Хочешь, напишем?
Серафима ожесточенно затрясла головой. Про Антона хотелось забыть как можно скорее.
– Мужчины, Сима, такие животные! Но среди них попадаются экзотические экземпляры, занесенные в Красную книгу.
– Красная книга – это такой талмуд в загсе?
– Однако познания у тебя, – хмыкнула Малашкина. – Неправильно мыслишь. В общем, так: тебя надо приодеть, причесать и – в атаку.
– Про Пигмалиона и Галатею – это, Даш, из области сопливых мелодрам. Я уже и приоделась, и причесалась, а на большее у меня денег нет.
