Фионе пришлось поселить его у себя, в комнате для гостей. У
нее просто не было выбора. В результате вешалки на колесиках с ее одеждой
оказались в гостиной.
В доме был полный хаос, а когда Джон вернулся с работы, он
обнаружил фотографа в обществе двух проституток и дилера, принесшего ему
кокаин. Все четверо занимались сексом прямо в гостиной. Фиона еще не вернулась
домой. Джон пришел в неистовство и выкинул фотографа вон. Вне себя от гнева, он
кинулся звонить Фионе в редакцию. Она не стала ни в чем его упрекать, но очень
расстроилась, поскольку фотограф был настоящей знаменитостью и мастером своего
дела и Фиона не представляла, что будет, если он откажется работать. Именно это
фотограф и сделал на следующий день — разорвал контракт и улетел обратно в
Париж. Теперь Фиона ломала голову, чем заполнить дыру в июльском номере. Она
сидела в своем кабинете и тихо плакала, когда на пороге появился Эдриен.
— Если ты снова начнешь говорить мне про компромисс, я
разорву тебя на части! — набросилась на него Фиона. — Вчера вечером
этот извращенец Пьер Сен-Мартен устроил оргию у меня в гостиной, и Джон
вышвырнул его вон. Пьер только что разорвал контракт, и теперь мне нечего
совать в этот чертов июльский номер! А три недели назад я запила шампанским
какую-то французскую таблетку от головной боли и совершенно опьянела на обеде,
который устраивала для гостей Джона. Мы постепенно сводим друг друга с ума. В
моей гостиной висит портрет его покойной жены, его дети ненавидят меня, а
недавно Джон даже обвинил меня в том, что одна из его дочек сделала аборт. И
что, черт побери, мне теперь делать с июльским номером? Этот сукин сын, видишь
ли, разгневался и улетел в Париж, потому что мой муж вышвырнул на улицу, едва
дав прикрыть задницы, его с другом-наркодилером и двумя подобранными ими
шлюхами. И я понимаю Джона. Представляю, какую сцену он застал, вернувшись с
работы. А Джон и так еще не простил мне того самого вечера. Но у меня была
такая чудовищная мигрень. К тому же Джамал умудрился выйти к его драгоценным
гостям в моих золотых босоножках с камнями. Они были в шоке, говорит Джон. Я-то
сама мало что помню.
— О боже, Фиона, да как Джон еще не убил тебя, если ему
приходится постоянно мириться с такими вещами! — воскликнул в ответ
Эдриен. — Ты совершенно не в состоянии контролировать свою жизнь.
— Я знаю, все знаю, — Фиона рыдала уже в
голос. — Я так люблю его, но меня ненавидят его дети. А Джон хочет, чтобы
я любила их. Но они — две вредные злые девчонки. И я их тоже ненавижу. Я же не
виновата в том, что у них нет матери.
— Ты забываешь, что это его вредные девчонки. И Джон
любит их, — перебил ее Эдриен. — А теперь, когда ты стала женой этого
человека, это и твои дети, и тебе придется с этим мириться, потому что ты
любишь их отца и не хочешь его потерять. И пожалуйста, ради всего святого, не
вздумай больше селить в своем доме сумасшедших, разнузданных фотографов.
— И это говоришь мне ты! — Фиона уткнулась в
носовой платок, стараясь сдержать рыдания.
— Может быть, тебе стоит избавиться от Джамала и нанять
нормальную прислугу? Подумай над этим!
— Ты с ума сошел, я не могу, — снова зарыдала
Фиона. — Джамал был со мной всегда. Это будет несправедливо.
А справедливо ожидать от такого человека, как Джон Андерсон,
что он будет спокойно жить бок о бок с твоим полуголым помощником,
разгуливающим по дому в набедренной повязке и женских туфлях на каблуках?
Разумеется, это смущает Джона. А если бы ему захотелось вернуться домой с
кем-нибудь из коллег, чтобы обсудить дела за бокалом мартини? Ведь такая
ситуация вполне реальна.
Фиону давно беспокоило это обстоятельство, и именно поэтому
она купила Джамалу форму. Но не могло быть речи о том, чтобы уволить человека,
который зависел от нее и был предан ей всем сердцем. Это было бы подло. И Фиона
не понимала, почему Джон не может «посмотреть на эту ситуацию ее глазами.
— Джону непросто с тобой, Фиона, — продолжал свои
увещевания Эдриен.
— Но и мне с ним непросто! — не сдавалась
Фиона. — Он ведь отлично знал, что представляет собой моя жизнь, прежде
чем мы поженились. Он жил со мной, черт побери!
— Да, но теперь, когда вы поженились, все по-другому.
Теперь это и его дом.
— Но у Джона есть собственная квартира! Почему ему не
водить своих гостей туда? Если уж ему так противен Джамал…
— Мне казалось, ты говорила, что Джон собирается
продать квартиру.
— Да, собирается. И тогда его ужасные дочки будут
останавливаться на праздники у нас. А это значит, что я лишусь своей комнаты
для гостей, а главное, что эти две несносные девицы будут крутиться прямо у
меня под носом вместе со своей собакой-киллером!
— Ради бога, Фиона, это же всего-навсего чихуахуа — или
как ее там?
Эдриен был искренне расстроен. Несмотря на строгий тон, он
переживал за Фиону.
— У них пекинес, — уточнила Фиона. — Интересно,
почему это ты все время принимаешь сторону Джона?
— Вовсе нет, — спокойно ответил Эдриен. — Я
принимаю твою сторону. И говорю все, что говорю, потому что знаю, что ты любишь
этого человека. И если ты не предпримешь что-то в ближайшее время, то можешь
его потерять. А я вовсе не желаю тебе этого.
— Именно этого я и боялась. Именно поэтому и не хотела
выходить замуж! Я не хочу жертвовать своей индивидуальностью ради того, чтобы
быть с любимым мужчиной.
— Но тебя и не просят жертвовать собой. Джамал — это
ведь не ты. Тебе надо пожертвовать только некоторыми твоими привычками. Но
вовсе не индивидуальностью.
— А чем пожертвует он?
— На сегодня, похоже, он жертвует своим рассудком,
пытаясь жить среди окружающего тебя хаоса. Посмотри на это его глазами. Джон
мечтает о том, чтобы с тобой примирились его дочери, он не хочет терять детей.
А у тебя вечно бегает по квартире полуголый помощник. Конечно, Джамал — добрый
человек и мухи не обидит. Все равно Джона смущают его манеры. Еще на его
постели все время храпит, развалившись, старый пес. У тебя работа, которая
требует, чтобы ты моталась туда-сюда по всему белому свету. У тебя странные
друзья вроде меня. И ты еще приводишь в ваш дом сумасшедшего фотографа, который
покупает в доме наркотики и средь бела дня устраивает в гостиной оргии с
проститутками. Смогла бы ты сохранить рассудок, если бы тебя неожиданно
вовлекли во все это и заставили так жить? Скажу честно: я очень люблю тебя,
Фиона, но я сошел бы с ума через неделю.
— Хорошо, хорошо, я разберусь со всем этим. Но портрет
его жены в гостиной — тебе не кажется, что это уже слишком?
— Вовсе нет, если это поможет его дочкам освоиться в
твоем доме. Сначала завоюй их доверие. А потом ты всегда сможешь перевесить
этот самый портрет к ним в комнату.
— Но я не хочу, чтобы у них была комната в моем доме!
— Ты вышла замуж за мужчину, у которого есть дети. У
них должна быть комната в вашем с Джоном общем доме.
