Показ мод — на что это похоже? — Джон не мог даже
представить себе эти самые показы, а они интересовали его все больше и больше.
Раз придется работать с модным журналом, нелишне изучить тематику досконально.
Джон никогда в жизни не был на показе мод, тем более в Париже. Зато он
прекрасно представил себе Фиону на этом мероприятии. Он вдруг поймал себя на
мысли, что испытывает гордость — ведь главный редактор престижного журнала мод,
с которым его компании предстоит сотрудничать, ни в чем не уступит топ-моделям,
представляющим изысканные наряды, . Фиона сама была создана для обложки
глянцевого журнала.
— О, показ мод в Париже — это нечто… восхитительное,
совершенно сумасшедшее, при этом очень деловое, красивое и безумно интересное
зрелище. Шикарные наряды, красивые модели. Конечно, модных домов сейчас стало
меньше, чем раньше, но все равно шоу обещает быть великолепным. Теперь, когда
вы стали рекламным портретом нашего журнала, вам просто необходимо побывать на
таком мероприятии. Вам наверняка понравятся модели — всем мужчинам нравятся.
Могу заказать вам приглашения. Может быть, ваши дочери тоже захотят поехать?
Возможно. — Джон отметил про себя, что ни разу не
упоминал при разговоре с Фионой о Хилари и Кортни. Впрочем, может быть, он
просто забыл. — Они не слишком интересуются модой, но от поездки в Париж
вряд ли откажутся. Обычно летом мы уезжаем на ранчо в Монтане. Девочки обожают
кататься на лошадях. Но не уверен, что мы сумеем туда выбраться в этом году.
Обе устроились на лето подработать: Хилари — в Лос-Анджелесе, а Кортни — в
лагере на мысе Код. Теперь, когда обе они учатся в колледже, стало все труднее
выбираться в отпуск всем вместе.
Джону не хотелось говорить о том, что с тех пор, как умерла
мать Хилари и Кортни, его семья проводит вместе куда меньше времени, чем ему
хотелось бы. Каждый из них идет по жизни своим путем, хотя они и не теряют
связи. Но ранчо в Монтане постепенно превращается в горько-сладкое воспоминание
о прошлом. Сам Джон с удовольствием заменит поездку на ранчо чем-нибудь другим.
Слишком многое там напоминает об умершей жене, о том счастливом времени, когда
дочери были еще маленькими и все они проводили на ранчо целое лето.
— У вас есть дети, Фиона?
Джон вдруг подумал, что совсем ничего не знает об этой
женщине, кроме того, что связано с ее работой и карьерой.
— Нет. И я никогда не была замужем. Впрочем, в наше
время это не обязательно, чтобы обзавестись потомством. Большинство моих
подруг, родивших детей, — не замужем. Но у меня детей нет. — Джон с
удивлением отметил, что Фиону, похоже, вполне устраивает такое положение вещей.
— Извините, — смущенно улыбнулся он.
Извиняться тут не за что, — усмехнулась Фиона. — Я
знаю, это ужасно — признаваться в таких вещах, но мне никогда не хотелось иметь
детей. Наверное, па свете много людей, способных быть отличными родителями. Но
что-то подсказывает мне, что я — не из их числа. Мне никогда не хотелось брать
на себя такую ответственность — идти на риск в деле, в котором я ничего не
смыслю.
Джону вдруг захотелось сказать ей, что не все еще потеряно,
но он вовремя остановился.
— Если бы вы решились, то, возможно, удивились бы самой
себе. Многих не сильно греет идея иметь детей, пока они не становятся
родителями. Я тоже относился к этой мысли прохладно, пока не родилась Хилари. И
быть отцом оказалось гораздо приятнее, чем я мог себе представить. Я обожаю
своих девочек. И они относятся ко мне весьма терпимо, несмотря на неизбежный
конфликт поколений. — Он помолчал несколько секунд, затем добавил: — Мы
стали как-то ближе друг другу с тех пор, как умерла их мать. Хотя девочки уже
взрослые и живут теперь своей жизнью. Но мы часто разговариваем по телефону и
используем любую возможность увидеться.
После смерти матери дочери стали с ним гораздо откровеннее,
ведь им больше некому было поверять свои маленькие тайны, не у кого спросить
совета, некому задать вопросы, на которые их отец не всегда мог найти ответ.
— Как давно это произошло? — спросила
Фиона. — Я о вашей жене. — Ей вдруг стало интересно, по-прежнему ли
Джон Андерсон в глубоком трауре или успел смириться со своей потерей. Он
говорил о своей жене без надрывного благоговения, но тепло и с какой-то мягкой
грустью, и это наводило Фиону на мысль, что Джои уже научился жить с ощущением
утраты близкого человека.
— В августе будет два года, — ответил Джон на ее
вопрос. — Иногда кажется, что это очень много, иногда — что все случилось
только вчера. Ей было всего сорок пять.
— Примите мои соболезнования. — Фиона не знала,
что еще говорят в таких случаях, но соболезнования были абсолютно искренними:
ей стало вдруг нестерпимо жаль Джона Андерсона.
— Принимаю, — улыбка его была теперь не озорной, а
грустной. — Энни была очень хорошей женой и матерью. Сделала все, что
могла, чтобы мы могли позаботиться друг о друге после ее смерти. Она давала мне
примеры мужества в самых тяжелых обстоятельствах. Не уверен, что сумел бы быть
таким сильным, окажись я на ее месте. Я всегда буду восхищаться ею. Она даже
успела научить меня готовить. — Джон рассмеялся, и лицо его снова
приобрело мальчишеское выражение. Фиона улыбнулась в ответ. Пожалуй, ей
нравился этот мужчина. Гораздо больше, чем требовалось для их общего дела.
Фиона поймала себя на том, что ее симпатия вообще не имеет никакого отношения
ни к ее журналу, ни к рекламному агентству Джона.
— Похоже, ваша жена была необыкновенной женщиной.
Но вместо этих слов Фионе вдруг захотелось сказать ему, что
он сам кажется ей совершенно необыкновенным мужчиной. Впрочем, представляя себе,
как жена Джона, находясь при смерти, учит его готовить, она была растрогана до
глубины души. И дочки у него наверняка очень хорошие, если похожи на свою мать
и отца.
— Она была просто потрясающая, — сказал
Джон. — Да ведь и вы, Фиона, необыкновенная женщина. У меня дух
захватывает при мысли, какой огромной империей вы управляете. Вам постоянно
приходится работать под давлением, ведь срок сдачи номера необходимо жестко
соблюдать. Я бы уже через неделю заработал себе язву.
— Ну, вы бы наверняка быстро привыкли. Я обожаю свою
работу. Думаю, мне даже нравится испытывать такие вот приливы адреналина. Иначе
было бы скучно жить. А жесткие сроки не дают расслабляться. Впрочем, вы ведь
тоже управляете своего рода империей.
Агентство Джона Андерсона было третьим по величине в мире, а
до этого Джон Андерсон руководил еще более крупной компанией. И все же, перейдя
на работу в это агентство, он только выиграл — оно имело просто замечательную
репутацию и получило за последние годы несколько самых крупных профессиональных
наград. А престиж многое значил в его профессии.
— Мне больше всего нравится наш лондонский офис, —
признался Джон. — С удовольствием сбежал бы туда на пару лет. Кстати,
несколько лет назад мне предлагали должность главы лондонского
представительства, но я не мог перевозить Энн. Она уже была больна. И девочки
не хотели расставаться со своими школами, а оставить их одних я не мог. Так что
пришлось отказаться. А через два года я получил еще более выгодное предложение.
И это произошло очень вовремя. Как раз когда я оправился немного от смерти жены
и был готов жить дальше. А как насчет вас, Фиона? Готовы состариться в кресле
редактора «Шика» или уже думаете о том, что станете делать после?
