У нее не было сил спорить с этим человеком. Но она не
изменила своего мнения о будущем их отношений. Все было именно так, как она
говорила Джону в тот день. И ее состояние в последние несколько недель было
ясным тому доказательством. Этот человек был для нее опасен. И Фиона больше не
собиралась ложиться с ним в постель. Даже если именно за этим он приехал в
Париж.
— Я не могу жить без тебя, — произнес Джон.
Фиона сразу же поверила в то, что так оно и есть на самом
деле. Достаточно было одного взгляда на Джона.
— Ты прекрасно жил без меня целых полтора года, —
напомнила она, ставя на брусчатку пакеты. Джон тут же подхватил их, но не
двигался с места.
— Я люблю тебя. Я не знаю, что еще тебе сказать. Я
совершил чудовищную ошибку. Но ты должна меня простить.
— Я давно простила тебя, — Фиона выглядела
грустной и несчастной. — Я же говорила тебе…
— Тогда почему бы нам не начать все сначала? Я уверен,
что на этот раз все получится.
— Я доверяла тебе. А ты предал меня, — сказала
Фиона.
— Я скорее вырву из груди собственное сердце, прежде
чем дам этому случиться вновь.
— Но я… я не знаю, смогу ли доверять тебе.
— Не надо. Не надо никаких гарантий. Позволь мне
заслужить твое доверие.
Фиона посмотрела на него долгим взглядом, а в ушах ее
звучали при этом слова Эдриена о компромиссах и об умении приспосабливаться
друг к другу. Что ж, Фиона ведь тоже вела себя далеко не идеально. Но Джон
готов был поверить ей вновь. Фиона знала только одно — она любит этого
человека.
Не говоря ни слова, Фиона повернулась и пошла к двери. Джон
зашел за ней в дом и захлопнул за собой дверь.
Глава 16
В сочельник в Париже шел снег. Направившись из аэропорта
прямо к Фионе, Эдриен застал ее возле наряженной елки, под которой лежали
завернутые в яркую бумагу подарки. Эдриен тоже привез ей из Нью-Йорка много
всего интересного. В квартире Фионы царила атмосфера праздника. Но сама она
выглядела как никогда серьезной.
На ней было белое бархатное платье, купленное у «Дидье Людо»,
и коротенький пиджак, отделанный горностаем, в стиле сороковых годов, от
«Баленсиаги». Фиона выглядела изумительно-изысканно и элегантно. На вечер у них
был заказан столик у «Вольтера», но перед этим им предстояло посетить
Сен-Жермен д'Оксе — небольшую каменную готическую церковь. По дороге в церковь
Фиона молчала, и Эдриен не пытался ее разговорить. Он просто молча держал ее за
руку, а Фиона смотрела в окно.
В церкви их ждал Джон. Едва увидев Фиону, он счастливо
улыбнулся. Было очень трудно все устроить, но Джон не упустил из виду ни одной
детали. Все бумаги были в полном порядке. Предыдущий раз они венчались в
протестантской церкви. Так что на этот раз ничто не мешало им обвенчаться в
католической. Фиона обо всем рассказала Эдриену еще до его приезда, на случай,
если бы он решил отменить свой визит. Но Эдриен настоял на том, что хочет быть
в такой день с ней рядом. Потом он собирался навестить друзей в Марокко, а Джон
и Фиона уезжали в Италию — провести там медовый месяц. Рождество они собирались
встретить вместе. А на следующий день разъехаться в разные стороны.
Фионе очень хотелось, чтобы Эдриен был ее свидетелем. Все,
что она делала, по-прежнему казалось ей безумием. Оставалось только надеяться,
что она снова найдет в себе силы доверять Джону. В конце концов, разве любить
не означает прощать?
Священник провел церемонию на французском языке, но попросил
Джона и Фиону произнести свои клятвы на английском, чтобы они понимали смысл
сказанных слов. И когда Джон взял ее руку в свою и осторожно надел на палец кольцо,
Фиона ощутила себя его женой. В глазах Джона стояли слезы. Слезы текли по ее
щекам, когда она давала ему клятву верности. А когда священник объявил их мужем
и женой, Джон несколько секунд молча стоял, прижав Фиону к себе, прежде чем
поцеловать ее в губы.
Потом он улыбнулся ей. Фиона на всю жизнь запомнила
выражение его счастливых глаз.
Они вышли из освещенной свечами церкви на засыпанную снегом
улицу, а через секунду уже, смеясь, бежали к машине, потому что Эдриен решил
осыпать их снегом вместо риса.
Они отпраздновали свое бракосочетание в «Вольтере», а в
десять часов вернулись домой.
Эдриен отправился к себе в «Ритц». Перед тем как он уехал,
они с Джоном долго шептались о чем-то в прихожей.
В полночь они уже лежали в кровати и разговаривали. Им надо было
многое обсудить. В ближайшие два месяца Джон собирался прилетать к Фионе на
выходные, зато потом… Джону удалось убедить своих хозяев открыть в Париже
филиал агентства, и он собирался руководить им лично. Им надо было подобрать
себе дом, Джон собирался продать нью-йоркскую квартиру. Фиона все еще пыталась
уговорить хозяев дома, где находилась ее квартира, продать ей весь дом целиком.
Но те пока медлили.
Перед отъездом в Париж Джон серьезно поговорил со своими
дочерьми. Он дал понять, что не собирается больше терпеть их возмутительное
поведение. Они не обязаны любить Фиону — Джон не может их заставить. Но они
должны вести себя с ней вежливо и уважительно. Или им будет хуже. Единственное,
о чем жалел Джон, это о том, что не поставил своих дочерей на место два года
назад.
Вдруг в дверь позвонили.
— Кто бы это мог быть? — встревоженно спросила
Фиона.
— Наверняка Санта-Клаус, — улыбнулся в ответ Джон.
С довольным видом он направился к двери. На пороге стоял
посыльный из отеля «Ритц», он вручил Джону большой сверток. Эдриен держал это
до поры до времени у себя в номере, а затем, как они и договаривались, отправил
Джону с посыльным.
— Что это? — Фиона подозрительно смотрела на
входящего в спальню Джона.
— Я был прав. Это Санта. Просил передать тебе привет,
поздравить с праздником и все такое… — говоря это, Джон опустил на руки Фионы
мягкий сверток.
Она развернула голубой плед и увидела маленькую черную
мордочку, глядящую на нее доверчивыми глазами. Существо напоминало нечто
среднее между кроликом и летучей мышью. Фиона вопросительно посмотрела на
Джона, затем снова на непонятное существо.
Перед ней был французский бульдог восьми недель от роду.
— О боже, неужели ты… — слезы уже подступали к глазам
Фионы.
Положив щенка рядом с собой на одеяло, Фиона обнаружила, что
ей подарили маленькую девочку.
— Не могу поверить, что ты сделал это…
— Она нравится тебе? — спросил Джон, присаживаясь
на кровать.
Конечно, это был не сэр Уинстон, а лишь его дальняя
французская родственница. Джон знал, как не хватает Фионе старого ворчуна.
— Она — чудо! Я обожаю ее, — Фиона была похожа на
маленькую девочку, получившую долгожданный подарок на Рождество.
