Фиона лишь хмыкнула в ответ.
Одна из моделей только что отключилась от жары, а другая
кинула в Зеффа бутылкой минеральной воды из-за того, что не попала в кадр.
— Нет, вовсе нет, — сказала Фиона в трубку, думая
о том, что, если бы у нее было ружье, она с удовольствием перестреляла бы их всех. —
Время выбрано отлично. Мои модели выпадают в осадок одна за другой, устраивают
истерики, , одна из них только что запустила чем-то тяжелым в фотографа, все мы
тут скоро получим солнечный удар, а тепловой шок уже получили, а юная жена
этого фотографа нянчится рядышком с грудными близнецами, которые всю неделю не
замолкают ни на минуту. В общем, обычный рабочий день.
Джон рассмеялся, снова восхищаясь непосредственностью Фионы
и ее чувством юмора.
Для Фионы же описанная ситуация действительно была чуть ли
не стандартной. Ее плата за успех и благополучие. Наверное, не самая высокая…
— А что у вас? Надеюсь, день был не такой
плохой? — поинтересовалась она у Джона.
— Теперь, когда вы рассказали о вашем рабочем дне, мне
уже кажется, что у меня не так уж все плохо. С раннего утра я вел мирные
переговоры. Вроде бы успешно. Кажется, мы победили. А потом я вдруг решил, что
должен позвонить вам и спросить, не согласитесь ли вы съесть вместе по
гамбургеру по дороге домой.
Ответом Джону был звонкий смех Фионы.
— О, я с удовольствием. Вот только в данный момент я
стою по пояс в Атлантическом океане на тридцатипятиградусной жаре на одном из
пляжей Лонг-Айленда, в каком-то чертовом затрапезном городишке, где нет ничего,
кроме боулинга и дешевого кафе. И если все будет идти такими же темпами,
пробудем мы здесь до завтрашнего утра. Если бы не это, ваше приглашение
непременно было бы принято, Джон. В любом случае спасибо.
— Что ж, отложим до следующего раза. Когда вы
планируете закончить?
— После захода солнца, когда бы оно ни зашло. Думаю,
сегодня будет самый долгий день в году. И самый безумный. Я поняла это еще
днем, когда две наши модели подрались, а одна девица упала в обморок от жары.
— Да. Вашей работе не позавидуешь. Я не очень мешаю
вам, Фиона?
— Нет. Я рада отвлечься. У нашего гения — фотографа
Зеффа — очень напряженный график. И он не собирается мириться с капризами наших
девиц. Грозится уехать, не закончив. И ждет, когда я заставлю всех вести себя
прилично. Очень надеюсь, мне это удастся.
Джон мало что понимал в работе Фионы. Раньше ему казалось,
что главный редактор журнала мод сидит за своим письменным столом и пишет
легковесные статейки про новые тенденции в моде, про модных кутюрье.
Оказывается, все гораздо сложнее, хотя и писать Фионе тоже приходилось немало.
Но на ней лежала ответственность за работу других, она отвечала за содержание,
образ и стиль журнала. Фиона управляла своей маленькой империей железной рукой.
Она строго держала в рамках бюджет. Хозяева журнала имели в ее лице одного из
самых ответственных в финансовом отношении главных редакторов. Несмотря на
огромные расходы, журнал всегда был на отличном счету у финансовых и налоговых
органов и приносил весьма солидную прибыль во многом благодаря Фионе, блестяще
умевшей сочетать экономию средств с высоким качеством.
— Вы всегда лично присутствуете на фотосессиях? —
спросил Джок.
— Нет, не всегда, — ответила Фиона. — Обычно
фотосессии организуют младшие редакторы. Я приезжаю только в особо трудных
случаях. А сейчас как раз такой. Зефф — звезда в своей профессии. А девицы — в
своей. И вот нашла коса на камень.
— Они рекламируют купальники? — Джону явно не
хотелась завершать разговор.
— Нет. Меха.
— Меха?! — изумился Джон. — Как же они
выдерживают в такую жару?!
— С трудом, — признала Фиона. — Мы стараемся
охладить бедняжек, как только они снимают манто. Слава богу, никто не умер от
жары. Но, возможно, у нас еще все впереди.
— Надеюсь, вам-то не приходится надевать шубу из
солидарности с ними? — поддразнил ее Джон.
— Нет. Я в бикини и не вылезаю из воды. Д жена
фотографа весь день проходила абсолютно голая с детьми на руках.
— Звучит экзотично. — Джон попытался представить
себе красивых женщин, обнаженных или одетых в меха. И Фиону в купальнике,
разговаривающую с ним по мобильному телефону. — Да, мой рабочий день
совсем не похож на ваш. Экзотики, конечно, нет, но порядка больше.
— Пожалуй — признала Фиона, внимательно вглядываясь в
происходящее на площадке. Генрих Зефф отчаянно размахивал руками, стараясь
привлечь внимание Фионы. Фотограф хотел сменить место для последнего снимка, но
все модели, кроме одной, возражали и требовали дать им хоть немного
передохнуть. И фотограф справедливо считал, что уговорить их должна Фиона.
— Похоже, мне пора идти, — сказала она в трубку. —
Индейцы подняли восстание против вождя. Не знаю, кого жалеть больше — его, их
или себя. Я перезвоню вам, — вдруг, сама не зная почему, добавила
Фиона. — Может быть, завтра, идет?
— Я сам позвоню вам, — торопливо произнес Джон
Андерсон в трубку.
Похоже, Фиона его уже не услышала. Джон еще некоторое время
неподвижно сидел в своем кресле, размышляя. Да, надо признать, что их жизни
разделяет пропасть. Хотя рядом с ним — в художественном отделе его агентства —
работали люди, ведущие похожий образ жизни. Сам Джон никогда не присутствовал
на фотосессиях. Директор агентства был по горло занят переговорами с новыми
клиентами, попытками удержать старых, а также надзором за ходом рекламных
кампаний, особенно за расходованием бюджетов. Это было его епархией, а в работу
креативщиков Джон предпочитал не вмешиваться. Но мир, в котором жила Фиона
Монаган, незнакомый и непонятный, интриговал и возбуждал любопытство. Этот мир
казался Джону волнующим и захватывающим.
Сама Фиона, которая в этот момент помогала ассистентам собирать
аппаратуру Генриха Зеффа, в то время как он успокаивал свою юную супругу,
бьющуюся в истерике под крик близнецов, вряд ли согласилась бы с мнением Джона.
Девушки-модели расслабились под зонтиками, попивая
тепловатый лимонад, и ворчали, лениво угрожая бросить все это к чертовой
матери. Они названивали по сотовым телефонам своим агентам, надеясь добиться
пересмотра расценок. Девицы трещали наперебой, что никто не предупредил их о
том, как долго придется сниматься. И о том, что придется надевать меха. Одна из
моделей решила пойти на принцип и грозилась сдать их всех ассоциации борьбы
против жестокого обращения с животными, которая не преминет устроить пикеты
перед зданием «Шика», как уже не раз случалось в прошлом, когда на страницах
журнала появлялась реклама меховых изделий.
Прошло не меньше часа, прежде чем все было готово к съемке
на новой натуре, в полукилометре от прежнего места. Солнце почти скрылось за
горизонтом. Все же у них оставалось время еще на один кадр, и Генрих
лихорадочно расставлял всех по местам, а ассистенты удаляли с пляжа последних
отдыхающих. Жена фотографа наконец успокоилась и мирно спала в машине вместе с
близнецами.
