Верочка млела, ловя скрещивающиеся на Филиппе женские взгляды. Он не зыркал по сторонам в поисках более достойного объекта, не демонстрировал самодовольного пижонства и не позволял себе лишнего, хотя Веру размазало по нему, как масло по бутерброду. Парень по-джентльменски делал вид, что ничего не происходит, хотя Вера вдруг поймала себя на мысли, что ждет каких-нибудь несанкционированных действий. Близость кавалера будила инстинкты, заставляя смущаться и краснеть, а Филипп тем временем, вещая про последнюю фотовыставку, развлекался угадыванием номера ее бюстгальтера.
Он ничего не спрашивал, не допытывался о фактах биографии и не лез в ее личную жизнь, рассудив, что будь у нее личная жизнь, то «она» встретила бы девицу после работы.
Обилие молодых студенток в вагоне впервые в жизни напрягло Веру, разбудив острое чувство опасности. Они тоже жались к Филиппу, громко хохотали, обсуждая какие-то свои глупости, и манерно растягивали гласные, вызывая у Верочки острое желание сказать какую-нибудь гадость. Но это было бы ей в минус, поскольку не факт, что Филипп замечал их присутствие, а вот после ее выступления парень точно обнаружит себя в гуще цветника.
– Что это молодежи столько? – не удержалась Вера, когда одна из девиц начала разглагольствовать на тему неудобства стрингов, расписывая собственные страдания.
– Так студенты, – удивился Филипп ее скандальному тону. – Наверное, на лекции едут. Кстати, ты что заканчивала?
– Я еще учусь.
– Когда?
– Ну, в принципе, у меня сегодня тоже лекции, но я пока пропущу, надо разобраться с работой.
– А что с ней разбираться? Давай помогу, если что.
– Нет, я не в этом смысле…
Вера смутилась. Она имела в виду, что ей надо разобраться, как вписать лекции в распорядок дня, в котором появился высокий голубоглазый брюнет. Но брюнету знать об этом было вовсе не обязательно.
Когда они переходили на другую ветку, Верочка напряглась. Сейчас Филипп может сказать, что ему, например, в другую сторону, и тогда все… С другой стороны, если парень ждал ее столько времени, значит, все-таки на что-то рассчитывает. А на что? Одно дело Вова, который рулил не только собственным автомобилем, но и ситуацией, ставя Веру перед фактом, что сегодня они едут к нему, а завтра – в ресторан, а послезавтра еще куда-нибудь. Но как угадать развитие событий, когда едешь с кавалером в метро, вокруг орет и пихается народ, гудят электрички и потому никакой романтики? Может, Филипп ждет, что она сама его куда-нибудь пригласит? Или что-то предложит… Парень был то ли чересчур интеллигентным, то ли слишком нерешительным. И то, и другое оказалось проблемой с точки зрения дальнейшего развития отношений.
На самом деле Филипп уже составил план действий и не собирался торопиться, перескакивая с пункта на пункт. Девушка сама должна была начать изнывать от нетерпения в ожидании знаков внимания, звонков и улыбок. Ничто не стимулирует женщину к проявлению инициативы больше, чем предлагаемая мужчиной дружба. Так говорила ему мама, которую Филипп считал знатоком женской психологии. Хотя бы потому, что она сама была женщиной. Единственный момент: слово «дружба» ни в коем случае не должно произноситься. Мужчина должен вести себя как друг, не позволяя себе переступать грань, за которой уже не дружба, а клубок из партнерских долгов и обязательств – и тогда женщина, и не просто женщина, а женщина одинокая, начнет ждать, что дружба перерастет в нечто большее. Как известно, слабый пол в любовных делах крайнюю терпеливость проявляет только в вопросах мести, а вот при построении отношений дамы действуют, как нерадивый прораб, норовящий сдать стройку досрочно, присваивая львиную долю стройматериалов и нарушая правила техники безопасности.
На подступах к эскалатору клубилась толпа, желающие уехать вверх утягивали в свой водоворот мощный поток тех, кто уже спустился. Именно в этом омуте на Веру и Филиппа и выбросило Муськину.
– Верка!! – взвизгнула она так, словно они не виделись пару пятилеток. – Откуда ты? Ты на лекции?
– Нет, – сдержанно улыбнулась Вера, пытаясь обойти приплясывавшую от восторга сокурсницу.
– Нет? А куда?
– Туда, – односложно махнула рукой Верочка, стряхивая Муськину с локтя.
– Мы спешим, – блеснул зубами Филипп, почувствовав, что Веру пора выручать.
– Вы-ы-ы, – понимающе протянула Муськина и громким шепотом, перекрывающим гул толпы, дополнила реплику, видимо, обращаясь исключительно к Верочке: – Верка, какой шикарный хмырь! Хоть этого-то не упусти.
Вера покраснела, Филипп напрягся, переваривая оттенки интонации, прозвучавшие в части «хоть этого-то не упусти», а спешившие мимо тетки с интересом проехались взглядами по «шикарному хмырю».
– Ну и ладно, – Муськина подмигнула паре так, словно уже предвидела кульминационную точку развития их отношений, – не буду задерживать, а то до дома не донесете!
И, счастливо гоготнув, умчалась обогащаться знаниями.
Опустив малопонятную, но явно похабную шутку звонкоголосой толстушки, Филипп решил не оставлять на будущее неразрешенных вопросов:
– Я не совсем понял, что она сказала про «упущение» кого-то там… Ты что, кого-то не поймала или упустила? Извини. Если тебе неприятно, можешь не отвечать.
Обычно после такого дополнения дамы начинали с жаром оправдываться. Верочка не стала исключением.
– Да никого! Просто у Аллы своеобразное чувство юмора и восприятие человеческих отношений. Она не все правильно понимает.
Поскольку Филипп молчал, Вера вынуждена была детализировать выступление:
– Я недавно рассталась с… с другом. Бывшим другом… То есть сначала он был моим парнем, а теперь стал бывшим. Вот. А с ней я это не обсуждала. Я вообще не люблю обсуждать с кем-то свою личную жизнь, тем более с ней. Сам видишь, из нее информация выливается, как вода из решета.
Используя свою любимую тактику, Филипп продолжал молчать. Обычно, если что-то еще оставалось недосказанным, оно докладывалось именно после второй затяжной паузы, оформленной рассеянным взглядом вдаль и сжатыми в узкую полоску губами.
– В общем, там была очень грязная история, он меня обманул, и мы расстались. Прости, но ворошить подробности мне и правда противно.
Теперь замолчала Вера. Это свидетельствовало о том, что вряд ли он услышит что-то еще.
– Жизнь очень грустная и гнусная штука. – Филипп понимающе приобнял Верочку и неопределенно мотнул головой куда-то вверх, под своды тоннеля, где болтались старые потрескавшиеся плафоны. – Но иногда там, наверху, нам дают шанс найти свою половинку.
Вера замерла. Сердце натянулось тонкой нитью, которую могло сейчас разорвать от счастья легким прикосновением долгожданных слов. Но ничего не произошло. Филипп подтолкнул ее в сторону эскалатора, и они вновь влились в бурлящую реку пассажиров подземки. Фраза осталась недосказанной, оставив Верочку балансировать на краю обрыва, под которым расстилались райские долины. Хрупкая грань между позитивом и негативом звенела от напряжения: она могла плавно спуститься в этот рай на крыльях любви, или шмякнуться со всей дури, как перезрелая слива.
