– Ты куда? – удивился Алексей, глядя, как Вера торопливо одевается.
– Да, так…
– А обед?
– Я в другом месте пообедаю.
Она стояла на остановке почти час, пока совсем не продрогла. Филипп не пришел. Что это могло означать, Вера не понимала. Такой пакости от него она просто не ожидала, поэтому обошла все остановки в радиусе полукилометра от офиса. Чуда не случилось, он не пришел.
В ярости она ворвалась в пустой кабинет, бросила пальто и пошла в столовую. Коллеги жизнерадостно чавкали, сплетничали и ржали. Верочку вдруг замутило, она выскочила и понеслась по коридору плакать.
На лестнице ее едва не сшиб с ног Алексей Константинович, бежавший вниз с вылупленными глазами и приоткрытым ртом.
А дальше случилось нечто дикое. Не поддающееся описанию и пониманию…
Когда смывшая остатки слез и обид Верочка вернулась в кабинет, сотрудники встревоженным ульем клубились у входа, а начальник службы безопасности Горский что-то устало втолковывал наскакивающей на него Ульяне.
– Что случилось? – оторопело поинтересовалась Верочка у мрачного Ромы, восседавшего на столе, сложив свой бочкообразный живот на коротенькие толстые ножки.
– Деньги сперли, – односложно оповестил ее Роман. – У всех. Свои проверь.
– А мне нечего проверять, я ж даже не получала. Мне, наверное, в этом месяце еще не положено.
– Везет. Ты хоть остатки проверь, а то домой пешком пойдешь. Подчистую все выгребли. У меня только мелочь в куртке осталась.
– Так, спокойно! – перекрыл нараставший ропот зычный голос начальника службы безопасности. – Давайте по порядку. Кто когда ушел, кто когда вернулся, кто оставался на обед в помещении…
И тут Верочке стало плохо: она возвращалась, когда никого не было. Скрыть этот прискорбный факт не удастся, поскольку ее, во-первых, могли видеть в коридоре, а, во-вторых, она приходила в столовую уже без пальто, а значит, заходила в кабинет раздеться.
– Дурдом! – орал Горский, на которого налетели все сразу и хором начали вспоминать, сбиваясь и путая друг друга. – Давайте составим временную схему!
– Какая схема? – взвизгнула Дарья. – Мы что, объявили сегодняшний день нерабочим? Все выяснения – после окончания рабочего дня!
– Выслужиться хочешь? У тебя что, деньги не взяли? – язвительно поинтересовался Рома.
– Или, может, ты не заинтересована в том, чтобы мы все выяснили? – подозрительно прищурилась Ульяна.
– В Бобруйск, животное! – гаркнул Алексей, после чего все резко затихли и посмотрели на рыжего менеджера, азартно молотившего по клавиатуре, несмотря на всеобщее горе.
– Это ты кому сейчас сказал? – отчеканила Дарья, подлетев к его столу и прицелившись мышкой в лоб говорливому сотруднику.
– Учи албанский, – промямлил Леша, затравленно оглядев сослуживцев. – Я в смысле – не согласен. Это сленг такой.
– Язык «падонков», для общения на молодежных сайтах, – пояснил кто-то на заднем плане, после чего Горский, предчувствовавший крупные неприятности для себя лично и для фирмы в целом, с ревом раненого вепря разогнал менеджеров по углам и резюмировал:
– Кто тут подонок, решать буду я, и кому куда ехать и чего учить – тоже буду решать я! И говорить буду я, а все остальные – только после отдельного с моей стороны приглашения!
Спорить никто не рискнул, даже Дарья молча замерла в своем начальственном закутке.
Восстановление временных подробностей и последовательности отбытия сотрудников на обед шло туго. Невзирая на окрики Горского, периодически начинался галдеж, мешавший построению схемы. Обмершая Вера сидела молча и ждала страшного.
Что-то внутри ее суетливо колготилось и кричало, что нельзя вот так вот просто сидеть и ждать, надо обязательно что-то сделать, хотя бы подготовиться к удару, сгруппироваться… Но усталость, накопившаяся за бессонную ночь, практически свершившееся расставание с Филиппом и общая тенденция фортуны регулярно скатываться под откос, не давали сосредоточиться на поиске спасительного выхода.
– Так, давайте-ка прикинем параллельно сумму, которая пропала, – выдвинул идею Рома. Все послушно полезли в сумки, и Верочка, чтобы не выбиваться из общей картины, тоже.
Сердце сорвалось, словно рыбешка с крючка, и блямкнулось куда-то под ноги: ее сумка была набита фирменными конвертами. Верочка даже не стала выяснять, есть в них деньги или нет. Лихорадочно трясясь всем телом, она на автопилоте нашарила под столом мусорную корзину вечно отсутствовавшего Кирюши и ссыпала туда неизвестно как попавшие в сум-ку конверты.
Ее хотели подставить. В этом можно было не сомневаться. Даже почти подставили. И еще неизвестно, чем закончится сегодняшнее разбирательство.
Закончилось все тем, чем и должно было закончиться: путем логических вычислений коллеги во главе с Горским пришли к выводу, что единственным человеком, который заходил в кабинет во время всеобщего отсутствия, была Верочка. Гробовая тишина, заполнившая помещение тягучей и плотной массой, словно макрофлекс, давила на уши, а скрестившиеся на ней взгляды резали острыми бритвами, вселяя сомнение в собственной невиновности. Верочка, еще мгновение назад решившая, что будет держаться гордо, независимо и делать вид, что ничего не понимает, изображая оскорбленную невинность, немедленно расплакалась и, выкрикивая нечто нечленораздельное, вытрясла все из сумочки, приглашая присутствующих убедиться в отсутствии там денег. Люди ломаться не стали, тут же хищно и зорко окинув внимательными взглядами скромное Верочкино барахлишко.
– Новикова, прекратите истерику! – заорал Горский. – Никто вас ни в чем не обвиняет.
Судя по лицам коллег, начальник службы безопасности несколько поторопился, выражая общее мнение. Напряжение не спадало, а народу явно нужны были деньги назад, поэтому подозревать они готовы были кого угодно.
– Что за отдел! Сколько раз говорил: последний должен закрывать двери! Зачем вам ключ, если вы им не пользуетесь?! Допрыгались! Да сюда кто угодно мог войти, пока вы там жрали на халяву! Небось дома двери закрываете? А тут – пожалуйста! Выносите, что хотите! И оргтехнику, и документы!
– Не знаю, у кого как, а у меня в подъезде на входе нет ни оплачиваемого охранника, ни металлоискателя, ни прочих прибамбасов, – ядовито изрекла Ульяна. – А здесь не вокзал, насколько у меня создалось ощущение за долгие годы работы. И никогда раньше такого не было.
Намек был весьма прозрачным: конечно, раньше! Когда Верочки здесь не было, и воровства не было! Филипп позорно молчал, даже не пытаясь за нее заступиться и объяснить, почему Вера вынуждена была сначала уйти на улицу, а потом опоздать на обед.
«А может, он сам все и задумал? – заторможенно соображала Верочка. – Чтобы от меня избавиться? Или, наоборот, ему деньги нужны, вот он меня и решил подставить…»
Все приходившие в голову варианты были одинаково омерзительными, поэтому Вера предпочла стряхнуть обрывки всех мыслей и впасть в транс.
