– Чувствую себя курицей на насесте.
– Когда соберешься снести яичко, предупреди, – дежурно отшутилась Маргоша.
Лиду она ценила. Не любила так, как любят близких людей, но уважала и доверяла ей полностью. Их дружба началась в далекой молодости, и с тех пор ближе человека у Маргоши не было.
Когда молоденькая Риточка проходила по двору, стыдливо прикрывая руками стремительно округляющийся живот, ее преследовали громкий шепот старух, вульгарный смех местной гопоты и косые взгляды соседей. Дома происходили дикие скандалы. Светлана Федоровна после ехидного вопроса соседской бабки на предмет, не нужна ли коляска, а то ее внук уже ножками пошел, вопила, как портовая сирена, топала ногами и вспоминала все Маргошины прегрешения, начиная с младенческого возраста, когда зловредная девица с завидной регулярностью описывала чистые простынки. Суть монолога сводилась к тому, что дочь уродилась неблагодарной и вообще, можно сказать, что и не уродилась! Отец отмалчивался, но, судя по мрачному насупливанию бровей, тоже был не в восторге от грядущего события.
И только нескладная тощая Лидка оказалась в тот момент рядом. Она была старше на пару лет, поэтому ни в песочнице, ни в школе Маргоша с Лидой не пересекались, лишь узнавая друг дружку по-соседски в лицо и даже не здороваясь. Судьбоносная встреча произошла в булочной, когда Рита с буханкой хлеба в руках ждала своей очереди в кассу.
Миниатюрная Маргоша выглядела как беременная школьница, поэтому вызывала пристальный и нездоровый интерес у томящихся перед кассой покупательниц. Простые поглядывания постепенно перешли в стадию шумного публичного обсуждения и клеймления позором, с упоминанием собственных дочерей, которые оказались не в пример более порядочными, довоенной целомудренности героических ветеранш и возмутительного распутства нынешней молодежи.
– Чтобы я вот так вот, да ни-ни! – захлебываясь эмоциями, скрипела объемная бабка с проросшим на подбородке редким седым мхом, давно перешагнувшая порог половой перезрелости.
В разгар бичевания звонкий девичий голос неожиданно крикнул:
– Ой, женщина с бананами идет! Наверное, в овощной привезли.
Хлеб по тем временам дефицитом не являлся, а вот бананы считались редкостным деликатесом и продавались в зелено-недозрелом виде. Не избалованный фруктовым изобилием народ моментально расхватывал жесткие связки заморских даров и заботливо уволакивал в темноту стенных шкафов и мебельных стенок, где бананы доходили до нужной кондиции.
Сразу после вскрика очередь, суетливо побросав на полки хлеб, сопя и толкаясь, рванула к овощному, провожаемая тоскливым взглядом кассирши, которой тоже хотелось бананов.
Лида подмигнула сгорбившейся под тяжестью обвинений Маргоше и улыбнулась, обнажив кривые, некрасивые зубы.
– Наплюй на них. Ты все делаешь правильно.
В этой фразе не содержалось ни логики, ни разумных доводов, но в ней звучала такая искренняя поддержка, что Рита навсегда запомнила ее. Она приняла сказанное как аксиому: я все делаю правильно.
Лида была высоченной, худой и уморительно прыщавой. Мужское внимание ей не светило вообще, поэтому она искренне считала, что дети – это лучшее, что может быть в жизни женщины. Поскольку мужчины ею не интересовались, она их тоже вычеркнула из списка жизненных благ вместе с любовью и прочей дребеденью. Если не дано летать, то незачем подпрыгивать и мельтешить руками. Лида примеривала на себя Маргошину беременность и тихо завидовала: она была бы счастлива ощутить внутри себя крохотное зернышко с пробивающимся ростком новой жизни, она носила бы эту беременность как орден, гордилась бы ею. Но сеятели обходили ее поля стороной, поэтому Лидка, глядя на не понимавшую своего везения Маргошу, решила донести до девчонки собственную точку зрения. И именно Лидка стала палочкой-выручалочкой для Риты в жадном и чавкающем болоте ее тогдашней жизни.
С годами Лида перестала комплексовать на фоне интересной и удачливой подруги, окончательно смирилась со своей бесперспективностью в плане семейной жизни и освободилась от ищущего взгляда одинокой женщины. Она была умной, практичной и деловой. Лида умела посмотреть на любую ситуацию не только со стороны, но и вывернуть ее наизнанку, разглядев скрытые от посторонних глаз дефекты.
Вчера она препарировала предстоящий акт возмездия Николаю, обнажая перед Маргошей горькую правду жизни. Лида была против задуманного, но, понимая, что Рита не отступит, старалась свести негативные последствия к минимуму.
– А как же дети? – Вопрос был риторическим, и Маргоша лишь недовольно фыркнула:
– Им же лучше, если этот убогий папаша станет напоминать о себе лишь алиментами. У детей должен быть нормальный пример перед глазами, а не этот бык-осеменитель.
– Откуда тебе знать, что для них лучше? – Лида аккуратно чистила яблоко, и тон ее был уже почти равнодушным.
– Мне логика подсказывает.
– Ясно.
Рита разлила по рюмкам ликер и, не дожидаясь, пока Лида разберется с яблоком, выпила свою порцию.
– Тебе, Лидок, не понять. А меня прям дрожь пробирает, как представлю Танькину морду, когда все закончится. Я, можно сказать, всю жизнь этого ждала. Я не злопамятная: отомщу и забуду.
Она налила себе еще.
– Не спейся смотри. – Лида усмехнулась и протянула ей ароматную дольку. – А ты уверена, что он согласится?
По тону вопроса Рита сообразила, что Лидка дает добро на акцию.
– Ты со мной? – Она тихо тренькнула своей рюмкой о Лидину.
– Куда ж тебе без штурмана! – Подруга подмигнула ей и захрустела яблоком.
И вот первый шаг сделан: Николай сидит в ее машине, подавленный и растерянный, с физиономией, словно ужинать будет не он, а им. Рите так понравилась эта мысль, что она, в очередной раз поймав взгляд пассажира, хищно клацнула зубами и расхохоталась.
Ему очень хотелось денег, но возникало ощущение, что лезть за ними придется в змеиное гнездо.
Ресторан располагался в каком-то полуподвале. Вход перекрывала жутковатого вида дверь, за ней пряталась довольно чистенькая лестничная клетка, выкрашенная в убогий бело-коричневый стандарт. Уверенно дернув еще одну дверь, Маргоша протолкнула кавалера внутрь. Трусоватый Николай заподозрил, что вместо ужина его сейчас как минимум изнасилуют, а как максимум заставят сняться в порнофильме. Мысли спятившими зайцами скакали в одном направлении, и, поскольку иных достоинств, кроме слегка затасканной сексуальной привлекательности, у Коли не имелось, ничего другого ему в голову и не могло прийти.
Покорно, точно баран на бойню, шагнул он вперед и с изумлением обнаружил, что Маргарита действительно привела его в ресторан. Радость в связи со счастливым спасением имела слабый, но стойкий привкус разочарования: на него не покусились.
Ресторан был небольшим и явно для избранных. Роскошным, вылизанным до блеска, выглаженным до изумления и накрахмаленным до хруста. Официанты скользили между столиков, как молчаливые тени, радостно улыбаясь на каждое обращение вальяжных посетителей так, словно те сообщали им нечто очень приятное.
