Время шло, но на экране все оставалось по-прежнему. Наконец Нина встала, прошлась мимо стола, покачивая бедрами, потом резко вскинула ногу на стол, отчего и без того короткая юбчонка съехала на пояс, и, картинно поглаживая роскошную конечность, начала подтягивать чулок, заканчивающийся ажурной полоской.
Действо напоминало начало стриптиза. Поправив чулки, Нина оттянула край декольте и зачем-то туда уставилась. Этого Юлька допустить не могла. Она резко крутанула кресло, в котором сидел окаменевший от открывшегося ему зрелища Сергей. От неожиданности он едва не свалился на пол и обалдело воззрился на Юльку.
От попытки воспроизвести подобие увиденного стриптиза Юльку уберегло только одно: она была уверена, что ее нижнее белье не произведет должного впечатления на любимого. Более того, она впервые поняла, что панталоны, покупаемые ею на рынке, запросто могут обратить в бегство любого кавалера. Тем не менее сознание, затуманенное гормонами беременности, продолжало выкидывать с ней злые шутки.
Не отрывая взгляда от парализованного ее выходкой Сергея, Юлька встала в позу и решила потрясти его доступным ей способом.
– Хотите, я прочту вам стихи? – прошептала она максимально интимно. – Вы любите Бальмонта?
Бальмонта Сергей любил, но слушать символистов в исполнении полоумной девицы не собирался.
– Юля! Вы отдаете себе отчет в том, как себя ведете? У меня появляется желание отправить вас к психиатру на принудительное освидетельствование!
– Да я сама бы с удовольствием к нему сходила!
– Почему! – удивился не ожидавший подобной покладистости Сергей.
– Потому что он больше мужчина, чем вы!
– Юля, я устал от вас! – искренне сказал Сергей. – Меня пугает ваша реакция и ваше поведение!
– Меня тоже пугает моя реакция! Но вам этого не понять! Куда уж вам, – горько подытожила Юлька, глядя на его кольцо. Конечно, ее принц должен быть таким. Однолюб, честный семьянин. Он не замечает никого вокруг, для него существует только одна женщина, и это не Юлька. Она просто не успела. Все будет, но не в этой жизни.
Она присела на стул, повернувшись спиной к Сергею. Пытаясь сдержать слезы, Юлька вцепилась в колени и больно себя щипала. Комок в горле нарастал, но это была не дурнота. Это были подступающие рыдания.
«Я для него как рыжий в цирке! – с отчаянием думала она. – Ничего уже невозможно исправить. Я могла бы стать отличной, самой лучшей женой, но он об этом никогда не узнает. Не судьба».
Еще никогда в жизни ее не охватывало такое отчаяние. Сегодня был, наверное, единственный шанс, который она не смогла использовать. Более того, она только утвердила Сергея во мнении, что он имеет дело с идиоткой.
«Боже мой, просто не может быть, чтобы все эти странности были связаны только с беременностью. Наверное, я просто начинаю медленно сходить с ума. Надо будет поискать в Интернете симптомы шизофрении. Хотя вполне возможно, что у меня что-нибудь посерьезнее».
Время тянулось невыносимо медленно. Иногда Юлька украдкой оглядывалась и убеждалась, что Сергей по-прежнему не отрывается от экрана. Молчание угнетало.
– Небось эта кобыла там уже до трусов разделась, – сварливо озвучила она первое, что пришло в голову.
Шеф вздрогнул, но по его лицу было непонятно, угадала Юлька или нет.
Наконец пытка закончилась.
– Вы можете быть свободны, – выдохнул Сергей с сожалением и расстроенно захлопнул ноутбук.
Вряд ли он так переживал по поводу предстоящего расставания с Юлькой. Либо Нина закончила инвентаризацию своих прелестей, либо ему просто надоело присутствие «переводчицы».
– Я свободна вообще или до завтра? – на всякий случай уточнила она.
– До завтра, но рабочий день еще не закончен, – тактично напомнил шеф.
Юлька, не оборачиваясь, вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.
Нина сидела на своем месте и, высунув язык от усердия, разрисовывала ногти какой-то тонюсенькой палочкой. Похоже, что этим важным делом она занималась уже довольно давно, поскольку процесс подходил к завершению.
Юлька вошла в программу и удивленно заметила, что в углу экрана мигает конвертик. Пришла почта.
В ящике висело два сообщения. Она открыла первое, убедившись, что антивирус работает.
В теме стояло: «Срочная информация. Конфиденциально». Юлька щелкнула по прикрепленному файлу. На экране немедленно вывесилось синее «нортоновское» окно. Компьютер любезно спрашивал, произвести ли очистку жесткого диска. Юлька похолодела и кликнула мышкой «нет». Окошко покраснело и сообщило, что удаление документов идет полным ходом. Синяя полоса неслась по нижней части окна, как скорый поезд, проценты объема уничтожаемой информации мелькали, как безумные. Юлька в ужасе начала тыкать кнопку «отменить», операция не удавалась. Приветливо высветилась надпись: «Ваш жесткий диск очищен». Она тупо смотрела на этот кошмар. Вдруг в окне появилась желтая рожица, подмигнула и выплюнула выноску: «Шутка!» Синий прямоугольничек исчез. Трясущимися руками Юлька поводила мышкой. Панельки на рабочем столе откликались.
«Идиоты», – облегченно вздохнула она. Не хватало только к богатому букету ее придурковатостей, обнародованных на новой работе, прибавить еще и угробленный компьютер.
Второе сообщение оказалось долгожданным письмом от итальянцев. Юлька решила, что рисковать не будет. Раз ей платят за сверхурочные, значит, она останется поработать после Нининого ухода. Она быстро свернула почтовое окошко.
…«Подозреваемая» любовно оглядела результаты своего труда, помахала в воздухе руками и положила их на стол, растопырив пальцы.
В помещении резко пахло лаком, и Юльку опять замутило. Но открывать окно она побоялась. Простужаться ей сейчас было никак нельзя.
Высушив коготки, Нина подкрасила губы и поплыла в директорский кабинет прощаться.
Как только она выпорхнула на волю, обдав Юльку на прощание тонким запахом дорогих духов, «юная разведчица» принялась за работу. Письмо было небольшим, и с переводом она справилась довольно быстро. Когда она уже заканчивала, из кабинета появился Сергей и молча положил ей на стол лист бумаги, исписанный крупным корявым почерком. Юлька, глядя на эти каракули, вспомнила свой последний поход в гости к Верочке. Ее семилетний сын постоянно получал тройки «за небрежность». Верочка, самозабвенно любившая своего «хулиганчика», тыкала Юльке под нос его тетрадь по русскому и трагически вопрошала:
– Разве он плохо пишет? Нет, ты посмотри, он же так старается!
На Юлькин взгляд, писал парень чудовищно. Выражение «как курица лапой» в данном случае могло бы считаться оскорблением птички. Даже ногой у любого получилось бы лучше. Но вслух она этого, конечно же, не сказала.
И вот теперь перед ней была точно такая же клинопись. Можно было для поддержания разговора спросить, не в темноте ли он это нацарапал, но она решила не усугублять ситуацию. Последнее время шутки ей что-то не удавались.
