После очередного концерта Лерочка просто отключила мобильный, решив не портить идиллию с Витей мамиными климактерическими всплесками. Елена Станиславовна поступила мудро. Накануне праздника она дозвонилась дочери на работу и с тяжелым вздохом благословила на неугодное ей дело.
– Я тебе добра желаю, – напомнила мама.
Добра она желала, как правило, в директивной форме, но Лера не стала вдаваться в подробности, обменявшись с маменькой поздравлениями и пожеланиями. После праздника Елена Станиславовна категорически потребовала представить кавалера.
На знакомство с родителями Витя согласился легко, и Лерочкины туманные запугивания и намеки на мамин суровый нрав его не остановили.
Родители ждали гостя при полном параде. Папа был обряжен в выходной костюм и слегка придушен подаренным на Новый год шелковым галстуком, маман же выступала в вечернем платье с блестками. Ни дать ни взять – сватовство в дворянском семействе. Во всяком случае, Лере подумалось именно так, и она тихо прыснула.
Первая часть, торжественная, была церемонной и показушной. Мама изо всех сил демонстрировала радушие светской львицы, на банкет к которой заглянул мистер Икс в маске: и поди разбери – то ли местный сантехник придуривается, то ли Борис Абрамович из Лондона проездом. Поэтому и гостеприимство было втиснуто в соответствующие рамки: чтобы потом, если что, и сантехник не фамильярничал, и Борис Абрамович не обиделся.
Папа потел и пытался поддержать интеллектуальный разговор. Бутылка водки, принесенная гостем, отвлекала его от всех тем разом и крайне нервировала маму, мучительно подыскивавшую повод поинтересоваться, почему, собственно, не коллекционное вино, например? Или не мартини хотя бы? Отчего плебейская водка, да еще так разлагающе действовавшая на формального главу семейства? Бутыль походила на попытку подкупа, и маменька опасалась остаться в меньшинстве. Если бы она знала, что водку предложила купить Лера исключительно из хулиганских побуждений, то, возможно, ей было бы легче смириться с личностью жениха. В том, что за столом сидит жених, мама не сомневалась.
– А давайте выпьем за знакомство, – предложил усаженный за стол Виктор, желая разрядить обстановку, которая после его душевной реплики еще больше накалилась.
Елена Станиславовна выстрелила застоявшимся в горле вопросом, как бутылка шампанского пробкой:
– А вы что же, выпить любите?
– Не откажусь в хорошей компании, – подольстился не заподозривший дурного Витя.
– И часто вам хорошие компании попадаются? – подобралась будущая родственница.
– Конечно, – простодушно улыбнулся Виктор.
Лера поняла, что шутка зашла слишком далеко, и легонько ткнула кавалера в бедро. Намек он понял по-своему, поэтому переключился с Елены Станиславовны на исходившего слюной супруга:
– Наливаю?
– Да! – сипнул папа и пугливо стрельнул глазами в сторону супруги.
– Полстопки, – металлическим голосом отчеканила та.
– У меня тост. Вернее, сначала предложение. – Виктор откашлялся. – То есть даже не предложение, а… В общем, я прошу руки вашей дочери.
Лера, не ожидавшая столь откровенного форсирования событий, застыла со счастливой улыбкой, не в силах изобразить подобающие случаю ответственность, понимание и серьезность. Нет, разумеется, она хотела замуж, семью и все остальное. Но это хотение парило где-то на уровне подсознания, как и у всякой юной влюбленной барышни. По принципу логической взаимосвязи понятий: к кольцу прилагается коробочка или палец, к бидону – молоко, а к возлюбленному – свадьба со всей последующей атрибутикой. В реальности же Лера вся отдалась чувству и была совершенно не в состоянии что-либо планировать и загадывать на будущее.
– Что-то вы торопитесь, – помрачнела Елена Станиславовна. – Нельзя так с бухты-барахты. Мы про вас, Виктор, ничего не знаем.
– А вы спросите, – подсказал Витя.
– Мы-то спросим, – задушевно кивнул папенька и преданно взглянул на супругу.
Не дожидаясь перетекания разговора в конфликтную стадию, Виктор осветил основные моменты. Как он правильно угадал, таковыми являлись факты его биографии, касавшиеся материальных вопросов, а именно: квартира, прописка и зарплата. Услыхав, что жилплощадь у жениха имеется своя, а не съемная, и великодушно отказавшись убедиться в полном совпадении места теперешнего проживания любимой дочери со штампом о прописке в паспорте претендента, маменька резко подобрела. А уж весть о том, что у жениха вполне солидная должность технического директора в крупной фирме и более чем симпатичная зарплата, сподвигла ее на то, чтобы лично налить принесенной водки не только гостю и себе, но и даже заискивающе улыбающемуся Александру Борисовичу.
– Лерка, ты нерационально используешь исходные данные. – Юля изящно потягивала коктейль, машинально строя глазки всем подряд. Если учесть, что в кафе на тот момент скопились лишь разновозрастные дамочки, выглядело это вызывающе неприлично. – Вращаешься в таких кругах, имеешь все шансы стать крупной шишкой или выйти замуж за олигарха, который будет тебя уважать и бояться, если, конечно, у тебя хватит ума влезть в его бизнес и начать вести его дела! А ты придумала какую-то любовь. Любовь – это чувство, проверенное временем. Она должна выстояться, даже вылежаться, а не ломать жизнь, как пьяный колхозник соседний плетень. Что ты глаза закатываешь, как лебедь при смерти? Я умные вещи говорю. К чему этот пожар со свадьбой? Я же не настаиваю, чтобы ты его бросила! Просто поживите, присмотритесь друг к другу. Свет, скажи ей!
– Любовь любовью, а замужество – шаг ответственный, – поддакнула Света. – Люби себе, кого хочешь, только предохраняйся.
– Светка, ну, чего ты мелешь! – обозлилась Юля. – Не об этом речь!
– И это замечательно, что не об этом, – ровно и спокойно парировала Светлана. – Потому что если бы речь была об «этом», то и говорить было бы уже не о чем. Беременность – это капкан. Тут либо дожидаться милости от охотника, либо лапу себе отгрызать.
– Захарова, – простонала Юля. – Иногда я тебя ненавижу.
– Да ты меня всегда ненавидишь, – все так же ровно ответила Светлана. – Завидуешь, что ли?
– Я? Тебе? – задохнулась Юля. – Да я… Да ты…
– Девочки, а давайте займемся мной, – испугалась Лерочка. – Я, во-первых, жду одобрения. А во-вторых, приглашаю вас на свадьбу.
С Ольгой, кстати, было проще. Когда накануне Лера сообщила подруге эту фантастическую новость, Крышкина заголосила в приступе неподдельной радости и тут же сама себя пригласила на торжество.
– Без меня-то весело не будет, – пояснила она. – На свадьбе должно быть много разносторонне развитых и умеющих веселиться людей, иначе будет нечего вспомнить.
Никаких глупостей про «подождать», «подумать» и «не делать глупостей» Лерочка не услышала. И впервые в жизни ощутила чувство благодарности к подруге, понимавшей ее, как никто другой. О чем думать, что взвешивать, когда от одного взгляда на Витю останавливается сердце, перехватывает дыхание и влажнеют глаза. Когда счастье ворочается в груди крылатой птицей, раз за разом взмывая ввысь, и возвращаясь, и улетая снова. Как тут можно трезво мыслить и слушать глупые обстоятельные советы теток, давным-давно забывших, что такое настоящая любовь? Когда не надо страдать, не надо мучиться, не надо переживать. Когда жизнь лежит перед тобой, словно гладкий бюргерский автобан, на котором сплошь зеленый свет, а фортуна заботливо открывает дверцу новенькой гоночной машины и ободряюще подталкивает вперед. О чем тут думать, да и когда? А вот попытки Юли и Светланы препарировать намечающееся счастье, как какой-то подопытный образец, да еще пугать с высоты собственного жизненного опыта, шли вразрез с Лерочкиным настроем.
