– Господи, да эта тряпка стоит там на распродаже десять долларов. Копейки. Откуда бы у меня деньги на нормальные тряпки. Да и потом, в Америке совершенно дикие расходы на медицину и налоги. Они там помешаны на экономии, – частила я. На меня смотрели совершенно недоверчивые глаза. Еще бы, у них же было свое ВПЕЧАТЛЕНИЕ. Я не могла его поколебать так просто.
– Ты хоть не выделывайся, – подмигнула мне Лиля и пошла вперед. – Только не рассказывай, в России сказка, а в Вашингтоне суровые будни.
– Я совершенно серьезно! – напрягалась от очевидного идиотизма я. – Ничего там хорошего нет. Совершенно. То же, что и у нас, только хуже!
– Пойдемте к столу, – махнула рукой Римма. Мол, что ты нам заливаешь. Сами не маленькие. А то, что ты – дуреха, вернулась, так мы всегда говорили, что ты – дуреха. Я вздохнула и решила плюнуть на все. Не мне поднимать национальный рейтинг. В конце концов. Пусть каждый думает, что хочет.
– Прошу вот туда, – кивнула в сторону отгороженного кабинетика. Я заполучила удивительный столик, который был и не столик вовсе, а аквариум с рыбами, которые плавали прямо под тарелками. Феерично!
– Дай-ка посмотреть, – прищурилась Лиля. Не знаю, что у нее там вышло, но впечатление она уже составила. И приглашение в крутой ресторан за крутой стол только подтвердил его. Я сбежала из рая, в котором меня осыпали розами, мимозами и сахарной пудрой. Иначе откуда бабки на такой кабак?
– Это так, фигня. Чтобы хоть как-то отплатить вам за все, – попыталась отвертеться я.
– И как это ты похудела? Хоть поделись секретом, – возмутилась Лиля. – Что ни говори, а у них там экология совершенно другая. Вот что с людьми делает.
– Да при чем тут экология? – нервно рассмеялась я. Кажется, Римма не имела повода думать, что я там развлекалась и оздоровлялась.
– Как причем? В России ты похудеть никак не могла. Помнишь, сколько мы диет перепробовали? – с обидой выдавила из себя Анечка. Меня передернуло. Диеты? О чем они?
– Аня, я ни дня не худела, – серьезно проговорила я. Впечатление впечатлением, а не надо думать, что в Америке сразу по прилете худеешь на ходу.
– Интересно, что на вид ты даже очень сдулась, – хихикнула Таня. Я озадаченно замолчала. Может, Римма не рассказывала никому, что со мной там произошло? Это странно, конечно и совершенно на нее не похоже, но другого объяснения у меня нет.
– Я не худела. Это все от тяжелой жизни, – попыталась перевести все в шуточку я.
– Ну хоть не выдуривайся. Ты тянешь на пятьдесят кило! – презрительно надула губки Таня Дронова. Я обалдела. Все без исключения смотрели на меня с затаенной завистью. Господи, что ж это такое?
– Пятьдесят пять. И думаю, что это не надолго. Давайте кушать? – схватилась за спасительную соломинку я. Тяжелые минуты молчания, до того, как принесли поднос с кучей эстетичных суши и роллов, мы заполняли, тыкая в рыб под стеклом столешницы. Я была в полном недоумении. Неужели это и есть акклиматизация? Я что, совсем отвыкла от общения с нормальными живыми людьми?
– Ты к нам надолго? – вдруг вывалила на меня вопрос Лиля. Я поперхнулась куском креветки и стала долго и без особого эффекта откашливаться. Вопрос меня привел в полный раздрай. Надолго ли? О чем она?
– Я же уехала навсегда, – выдавила я сквозь кашель. Лица подружек перекосило.
– Как навсегда? – удивленно спросила Таня Дронова. Она единственная вела себя более менее адекватно и не отводила глаза в сторону. Римма методично употребляла рисовые изделия и старалась на меня не смотреть. Анечка краснела и пила саке.
– Так, – растерянно развела руками я. – Вы же это и так знали.
– Мы? – с сомнением осмотрела меня заново Лиля. – Мы только и знали, что ты собираешься прилететь. Когда-нибудь.
– Что за маразм, – вырвалось у меня. – Я же звонила. Римма? Ты что, молчала как глухонемая рыба?
– А что я должна была рассказывать? – вдруг с вызовом клюнула меня она. Что это она все время клюется?
– Ну, о том, что мне там было плохо. Что я собирала деньги на перелет. Как я тебе по чужой карте звонила.
– Ты не выглядишь женщиной, которая собирала деньги на перелет. И вообще, из Америки никто по доброй воле не улетает. Тебя что, депортировали? – неожиданно зло спросила меня Лиля. Я чуть не зарыдала.
– Да о чем вы? Америка – самый жуткий кошмар, особенно Лайон. Вы же сами дали мне денег на билет! Вам что, Зотова вообще ничего не сказала? – попыталась объясниться я. К моему уже совершенно непередаваемому удивлению, лица подруг так и не отразили понимания. Они смотрели на меня, как на сумасшедшую.
– Кто? – спросила Римма, старательно пережевывая морской гребешок. Он каучуком застревал у нее между зубами. Я сидела парализованная по полной программе.
– Зотова. Елена. Адвокат. Деньги. Я вам их отдам, – лепетала я.
– Деньги? Отдавай, если не жалко. Мы их берем всегда, – одобрила инициативу Таня Дронова. Но остальные тяжко молчали и маялись. Наконец я собралась с силами и спросила:
– Вы присылали мне деньги на самолет? Собирали их?
– Не-а, – помотала головой Аня. – Мы вообще не знали, что ты прилетишь!
– Вот это да! – ахнула я и запихнула в рот намазанного васаби угря. – А откуда же они взялись?
– Неизвестно, – хихикнула Таня Дронова. – Но зато, как я понимаю, их теперь не надо отдавать. А много денег?
– Я даже и не знаю теперь. Тысячи две-две с половиной. Кому же их… ? – заторможено кивнула я. Логика отмирала, как клетки мозга без кислорода. Откуда же тогда взялась Зотова со своим компьютером и папкой. Она что, меня обманула? Нет, это бред. Обманом всучила мне билет и решила все мои проблемы. А может, она была современным Мефистофелем? Купила мою душу за билет до Москвы? Но я ничего не подписывала кровью!
– А чего ты вернулась? – продолжила пытать меня Анечка. – Муж тебя выгнал?
– Что? – снова вытаращилась я. – Римма, я не понимаю? Я же тебе звонила! Что ты молчишь? Поясни мне хоть что-то!
– Что пояснить? – возмущенно посмотрела на меня Римма. Я не поняла, отчего она так краснеет и напрягается, но, с другой стороны, я не понимала вообще ничего. – Да. Ты звонила. Наплела какой-то чуши и исчезла. А я – то тут причем?
– То есть как? – почувствовала, как кровь приливает к щекам, я. – Я же у тебя помощи просила. Что значит – наплела чуши?
– А то, – громко затараторила Римма. Она была напугана и раздражена. – Ты звонишь и требуешь собрать неимоверные деньги. Как будто у меня в собственности банк! Я их не печатаю! Я даже не поняла, что ты хочешь. Чего тебе не сиделось в Вашингтоне? Что-то по тебе незаметно, чтобы ты сильно страдала.
– Слушай, я выпадаю, – устало выдохнула я. – То есть, если я правильно поняла, ты денег никаких не собирала и никак не пыталась мне помочь.
– Нет. И не собиралась. Я уж знаю, как ты способна напридумывать себе всякой ерунды. И что, мне каждый раз бежать и собирать для тебя деньги? Да если бы не я, ты и замуж-то не вышла бы никогда. В облаках витаешь! – визжала Римма. Мне вдруг стало смешно. Она не подумала, что я звоню всерьез! С ума сойти. Никто не принимает меня всерьез. Дожила. Тридцать один год, а вокруг все только и спешат, что поучить меня жить.
