– Какие дела вам приходилось вести? По каким причинам вы ушли из адвокатуры? – спросил меня сидящий с другой стороны полутемной переговорной залы мужчина огромных внешних достоинств. Его авторитет тянул килограмм так на сто тридцать и еле помещался в одном стандартном рабочем кресле на колесиках. Чтобы ответить ему, мне пришлось повернуться спиной к первому партнеру. Так я и вертела головой все время.
– Я ушла по причинам личного характера.
– Каким, – переспросил худой седой. Я снова повернулась к нему и подумала, что еще немного в таком стиле и у меня закружится голова.
– Мой босс отбыл в Канаду. А я уже почти что рожала. Мне было не до адвокатуры.
– А почему потом не вернулись, – снова спросил огромный. Я опять развернулась и от этого совсем взбесилась. Что им пришло в голову так сесть?
– Потому что тогда после кризиса адвокатов было много, а денег мало. Да голодных адвокатов стало просто тьма-тьмущая! Знаете, что такое тьма? Это термин, обозначающий огромное количество воинов в древнерусской дружине. Вот столько примерно и адвокатов тогда было. И если можно, я пересяду, а то у меня начинается морская болезнь, – я поднялась, перешла к выходу, волоча за собой стул
– Лариса Дмитриевна, вы пишете, что вы очень опытный адвокат. Мы просто пытаемся разобраться, – более вежливым тоном проронил евреистый, глядя, как я удобно располагаюсь между дверей. Пошел он на фиг, зато мне хорошо теперь видно обоих.
– У меня никогда не было жены, которая бы обеспечивала мне тыл и давала возможность временно покуковать без денег в поисках наилучшего предложения. Я схватила то, что было. Немногие после кризиса, тем более с грудным ребенком, могут похвастать зарплатой под тысячу долларов. В конце концов, вы мне предложили всего на триста долларов больше. И я рассматриваю ваше предложение только потому, что сфера вашей деятельности больше подходит мне, нежели охрана посольства.
– Н-да, – процедил толстый и они с худым переглянулись.
– Ей палец в рот не клади, – рассмеялся евреистый директор. Я кивнула и решила не останавливаться на достигнутом.
– Я вела много дел, у меня богатый опыт, железная хватка, непробиваемая адвокатская черствость и гибкость. Я нравлюсь клиентам, ко мне всегда возвращаются. Я знаю два языка. Меня невозможно запугать, посадив между двух огней, – я кивнула на их стулья. Толстый побагровел, я испугалась, что меня сейчас выгонят.
– Да уж, Лариса Дмитриевна, устроили вы нам аттракцион. Вот это резюме, я понимаю. Ну что, Аркадий Израилевич, как думаете?
– Вопрос решен. Такое чудо глупо упустить, – улыбался худой. Значит, и правда, еврей. И почему из них всегда выходят самые крутые специалисты. Загадка природы. И только тут до меня дошло. Меня взяли! Ура! Ура!
– Когда вы сможете приступить?
– Через пару недель. Я же обязана доработать. Хотя… – я хитро прищурилась и стала вспоминать трудовое законодательство. Да, доработать я действительно обязана, но я, пожалуй, на эти две недели возьму неоплачиваемый отпуск. Не могу и не хочу больше шагать маршем.
И вот я сижу в отделе кадров и пишу это вожделенное заявление. Переписываю уже третий бланк, потому что от волнения не могу справиться с собой и допускаю описки. И вообще, за последние два года я, оказывается, почти разучилась писать руками. Да и первые минуты с компьютером после долгой разлуки давались мне с трудом. Но, как говорится, не Боги горшки обжигают. Я склонилась над бумажкой и сосредоточенно выводила набор своих каракуль.
– Лапина, а ты почему не на посту? – вдруг раздался за моей спиной голос, от которого меня всю передернуло, словно бы в меня шарахнули электрической дубинкой.
– Шаров? – уставилась я на Диму. – А тебе чего надо в отделе кадров? Никак снова в отпуск собрался? С кем? Вроде новеньких у нас пока кот наплакал.
– Ты совсем обнаглела? Вконец?
– Ага, – кивнула я. – Вот увольняюсь. Могу теперь грубить тебе в свое удовольствие. Ничего мне не будет.
– Как увольняешься? – оторопел он, потому как в нашем заведении добровольные увольнения были явлением крайне редким и экстраординарным.
– Молча. Вот заявление это дебильное уже третий раз не могу заполнить. Так что, Шаров, сбылась мечта идиота. Не придется тебе больше смотреть на мою опостылевшую физиономию. – Мое лицо излучало удовольствие и любовь к ближнему. В свете увольнения даже Шаровское лицо как-то по-доброму осветилось для меня. Я вспомнила, что когда-то мы провели вместе немало приятных минут.
– Прямо сейчас уходишь? – как-то испуганно переспросил он. Я кивнула, не скрывая радости. – Ну, удачи.
– И тебе, Шаров. Все-таки скажи. Слава Богу, что мы не поженились, а?
– Ну… – он растерялся. – Я не знаю. Может быть.
– Ну и славно, – я дописала таки заявление и повернула к кабинету бухгалтерии.
– Ларис.
– Что?
– Ты знаешь, я почему-то совсем не рад. Даже странно, – удивленно заглянул в себя Дима Шаров.
– Все, что нас держит на земле, это наши дети, любимые, друзья и, как ни странно, враги, – философски пожала плечами я и вошла в кабинет. Когда я вышла, Шарова уже не было. Я вздохнула с облегчением и пошла к воротам, чтобы выйти из них последний раз в качестве сотрудника. Хотелось петь.
Когда жизнь вокруг тебя сгущается и события стихийно сыплются как из рога изобилия, надо только успевать подставлять ладони. Когда-то нечто подобное со мной уже было. Словно под проливным дождем я стояла под обстрелом кризиса, разорения банков, изменения курса рубля, развала родной конторы и всех контор вообще, беременности, болезней, разводов, одиночества и страха перед будущим. Я трепетала, но что странно, мне не казалось, что происходящее со мной – нонсенс. Меня не удивляла вся та куча проблем, которую Господь счел нужным обрушить на меня. Мне казалось, что в жизни всегда есть место испытаниям, лишениям и горю. Так почему бы не я, в конце концов. А теперь, когда та же заботливая рука подсовывала мне работу, деньги и кондиционированное рабочее место на престижном Гоголевском бульваре, я паниковала, каждую минуту ожидая какой-нибудь соответствующей по степени катастрофы. Почему? Я думаю, потому что с детства и всю жизнь все меня готовили к тому, чтобы я была сильной. Готовой выдержать любые жизненные катаклизмы, перенести любое горе, выстоять, получить дополнительные ресурсы…. И многое, многое, многое для того, чтобы достойно встретить проблемы. Что же делать и как переносить удачу – не научил никто. Так что пришлось доучиваться на ходу. Только вот пустоту моего сердца не могло заполнить больше ничего. Максим исчез из моей жизни, так и не удосужившись понять, что я его люблю. И не интересуясь ничем, кроме своей уязвленной мужской гордости.
– Ларочка, тебя к телефону! – разбудила и вывела меня из оцепенения мыслей мама. Я сидела дома на диване и представляла себе, что завтра я пойду на новую работу в новый офис. Шагну в новую жизнь, в которой не останется места прошлому.
