– Жаль, конечно, что я больше не могу с тобой видеться так часто, как раньше. Но твое счастье важней, – сказала она, когда из-за Костиной командировки я не смогла приехать к ним на шашлыки.
– Да уж, счастье важней, – согласилась я, вздохнув.
– Я слышу скепсис в твоем голосе? Или мне почудилось? – поддела меня она.
– Почудилось. Я полна радости и неги, я обожаю сидеть дома с детьми, в этом мое призвание.
– Детка, получая мужчину, мы всегда теряем свободу. А ты не знала? – удивилась она. – И очень часто еще и друзей, потому что мужчина не хочет нас ни с кем делить.
– Но ты-то никого не потеряла? – возразила ей я.
– Ты думаешь? – усмехнулась она.
– А разве нет?
– А разве да? Я сижу дома, занимаюсь клумбами и смородиной, никуда особенно не езжу, общаюсь в основном с теми, с кем можно общаться семьями. Большей частью с теми, у кого тоже есть дети. Я не была на выставке или в театре несколько лет, а старых подруг вокруг меня почти не осталось.
– Но как же я? – нахмурилась я.
– Сашка, дорогая, с тобой мой благоверный просто смирился. Ты – как часть семьи, куда тебя денешь? И потом, в малых дозах женская дружба необходима, даже он это понимает. Но всех, кого он смог отвадить, он отвадил.
– Кошмар, – ужаснулась я. – Мой Костя не такой.
– Да? Совсем другой? А ты присмотрись, – посоветовала она, но тогда я решительно отмела все сомнения.
Константин никогда, ни словом, ни делом, не пытался ссорить меня ни с кем из моих друзей. Даже с Сашей, хотя, согласитесь, тут Костю можно было бы понять. Мы с Сашей мирно болтали в курилках, рассказывали друг другу байки, смеялись, ходили вместе на обед в кафе, иногда даже без Тоськи. И Константину это не мешало жить на свете. Он был само понимание, само терпение. Или не был? Впервые я задумалась над этим, когда он, услышав краем уха о концерте Умы Турман, на который я собиралась сходить, через пару дней сообщил мне о срочном заказе, из-за которого ему придется уехать именно в этот день. Я тогда не обратила на такое удивительное совпадение серьезного внимания, тем более что деньги нам были нужны, а срочный заказ сулил хорошие дивиденды.
– Конечно, дорогой, – согласилась я и отдала свой билет Тоськиному двоюродному брату.
Костя высоко оценил мой подвиг, он отправил детей к бабушке, заказал домой ужин из японского ресторана, мы слопали при свечах все эти суши, роллы, мы занимались сексом на полу на ковре. Мы сделали это еще и в ванной, а потом на кухне на столе. Мы смеялись, болтали обо всем на свете, целовались и ели консервированную клубнику из компота моей мамы.
– Ты прекрасна. Ты самая прекрасная женщина в мире, – прошептал он, прежде чем мы уснули.
Это и в самом деле был чудесный вечер. Но потом, в следующий раз, когда я отказалась от корпоративной вечеринки, потому что Косте надо было чертить, а у Алеши поднялась температура, Костя принял мою жертву как нечто само собой разумеющееся. Он чертил, я пыталась заставить плачущего Алешу проглотить какую-то липкую жаропонижающую гадость, а про себя чертыхалась и думала, как все ужасно несправедливо. Да, я сама, своей рукой, так сказать, дала Косте повод думать, что это нормально. Если откровенно, то за последние месяцы я сделала все возможное, чтобы заставить его поверить в то, что я – идеальная жена, идеальная мать (вернее, мачеха) и вообще идеальна, как никто другой. Возможно, он и поверил. Но, черт возьми, с чего он взял, что я не хочу пойти на вечеринку? Я не была на них уже сто лет! Я вообще нигде не была! И в один прекрасный день чаша моего терпения переполнилась, я осталась дома (в очередной раз), но после часа ходьбы из угла в угол не сдержалась и буркнула как бы себе под нос:
– Конечно же, ты должен чертить. А мои проблемы никого не касаются.
– Что ты имеешь в виду? – не отрывая взгляда от бумаги, полюбопытствовал он.
– Почему я должна все пропускать? Я тоже имею право на какой-то отдых, – возмущенно добавила я.
– А ты что, недостаточно отдыхаешь? Ложись спать пораньше. Может, тебе взять пару выходных за свой счет?
– Да, и что потом? Просидеть их дома с детьми? Или, может, лишний раз полы помыть? А лучше пойти в магазин и закупить картошки и курятины. Отличный отдых, заодно и физическое упражнение, – окончательно вышла из себя я.
– Ты так устаешь? – удивился он. – Но ведь ты почти ничего не делаешь по хозяйству. Не готовишь, не стираешь.
– А ты бы хотел, чтобы я превратилась в прачку? – возмутилась я. – Между прочим, я тоже работаю, я журналист!
– Да? А я думал, что ты пишешь всякую ересь для Интернета. Журналист – это господин Соловьев, а ты просто… просто…
– Ну, договаривай, – потребовала я, но Костя замолчал и угрюмо уткнулся в чертеж.
Однако меня было уже трудно остановить, я разогналась, как самоходная шахтерская вагонетка, – меня несло на полной скорости, и я даже сама не понимала, куда при таком раскладе могу впечататься.
– Саш, давай не будем ссориться, – миролюбиво предложил он, но я не была в тот день настроена на переговоры.
– Пленных не берем, – заявила я и высказала ему все, что, как говорится, накипело. Что он пользуется мной как нянькой, что он все время пропадает на работе, я его совсем не вижу, а даже когда вижу, то он уже спит и – да-да! – храпит, между прочим.
– Ты бы разбудила меня, чего тут такого? Все храпят, – возразил он.
– Я – нет, не храплю!
– Откуда ты знаешь? Может, ты храпишь, как паровоз? – предположил он, но у меня был на это аргумент.
– А ты этого все равно не можешь знать. Ты засыпаешь через три секунды после того, как я включаю MTV. Даже если бы я храпела, ты бы не услышал.
– Так, ладно. Я храплю – и что? Ты хочешь спать в другом месте? – тоже разозлился он.
– Нет, я не хочу спать в другом месте. Я хочу быть с тобой, я просто не понимаю, почему ты не замечаешь, как я много делаю для нашей семьи.
– Я – не замечаю? Я замечаю, – ехидно согласился он. – Я замечаю, как ты кормишь Алешку в садике конфетами, хотя ему их и нельзя. Я слышал, как ты говорила Даше, что, если она будет плохо себя вести, ты ночью незаметно впустишь к ней Шушеру, которую она не любит. Продолжать?
– Пожалуйста. Только добавь сюда, что ты сам последний раз забирал Алешу недели две назад.
– Я работаю!
– А я что? В шахматы играю на деньги?
– Да, но я зарабатываю в пять раз больше тебя!
– А мне много не надо!
– Да? А мне казалось, что тебе нравится ни в чем не нуждаться. Или это не ты купила джинсы за четыреста долларов в «Меге»?
– Я так и думала, что ты не хотел их мне покупать! – Я хлопнула себя ладонью по бедру.
Потом я приволокла из комнаты джинсы и швырнула их на диван, а Костя вытряхнул из кошелька все деньги и карточки и предложил мне забрать у него все, что есть, потому что ему для меня ничего не жалко. Потому что он меня любит, хоть я, кажется, больше и не люблю его. Я сказала, что любила бы его и без денег, на острове, в шалаше. Даже с десятью детьми и десятью тещами. А он сказал, что я маленькая гадкая девчонка и что я уже наверняка жалею, что тогда в лесу не сумела от него убежать.
