Правда, квартирка у него маленькая, двухкомнатная, но зато
вся забита книгами, уже в прихожей висят книжные полки. Виталику я позвонил и
предупредил, что мы приедем к нему. Он молодец, не поленился и купил какое-то
мудреное печенье. Я ему не стал ничего говорить, просто сказал, что приеду к
нему со своим сыном. Мне было интересно, как они станут общаться.
Потом, вспоминая этот вечер, я понял, что неосознанно сделал
самый правильный ход. Они и раньше знали друг друга, но почти не общались.
Однако Виталик, общаясь с мальчиком, как-то сразу нашел верный тон. Он просто
отнесся к нему как к равному, как к одному из моих друзей. Сначала мы вместе
пили кофе, потом играли в шахматы, — причем мы играли вдвоем с Игорем против
Виталика и, конечно, проиграли, хотя сражались изо всех сил. Это тоже было в
стиле Виталика. Он никому не делал послаблений, не играл в поддавки. Игра
всерьез — его жизненный принцип. Вот мы и продули.
Потом мы снова пили кофе, а Игорь осматривал библиотеку
Виталика. И даже отобрал несколько книг, которые ему показались интересными. Я
специально посмотрел, какие книги ему приглянулись. Вы не поверите, но это был
Тойнби. «Цивилизация перед судом истории». Представляете, что читает мальчик
его возраста? Вторая книга была «Опыты» Монтеня. А третья — фантастика
Хаббарда. При виде последней Виталик чуть поморщился, и я это заметил. Но зачем
же тогда он сам держит эту книгу у себя дома? А вот Монтень и Тойнби меня
поразили. Недостижимые имена. Космос, в котором я никогда не побываю. Когда
Игорь взял эти книги, я подумал о том, что из парня, возможно, что-нибудь
получится. Видимо, также подумал и Виталик. У него был такой довольный вид,
словно это его сын выбрал такие книги. Уже в машине Игорь сказал мне:
— У тебя хороший друг.
— Знаю, — кивнул я. — Мы знакомы уже сто лет.
— Он играл на выигрыш, — сказал сын, и я понял, что Игорю
это понравилось.
И в этот момент зазвонил мой мобильный телефон.
— Слушаю, — сказал я. И услышал голос своего сотрудника:
— Леонид Александрович, у нас ЧП. Просят срочно приехать.
— Что случилось?
— Только что передали. Убит Семен Алексеевич.
В следующее мгновение я чуть не врезался в стоявшую у
светофора машину. Затормозил свою «девятку» так, что на меня все обернулись.
Посмотрел на Игоря. Потом спрашиваю своего сотрудника:
— Как это случилось?
— Так вы приедете? — ответил тот вопросом на вопрос; видимо,
в отличие от меня понимал, что такие разговоры не ведут по мобильному телефону.
— Да-да, конечно. Сейчас. Прямо сейчас и приеду.
Я развернулся. Развернулся так резко, что все сидевшие в
соседних автомобилях приняли меня за сумасшедшего. Я даже слышал, как некоторые
из них что-то орали мне вслед. Я же дал газ, даже на несколько секунд забыл про
Игоря. Потом опомнился. Взглянул на сына. И тут же вспомнил про деньги. И про
Семена Алексеевича. Но про наш вечерний разговор думать не хотелось.
— Игорь, — негромко сказал я, — ты уж извини, я тебя у метро
высажу. У меня на работе срочное дело.
— Все понял, — кивнул сын. — Не беспокойся. Доберусь сам.
Можешь остановить у следующего светофора. Оттуда недалеко до станции метро.
— Идет. — Я прибавил газу. — Только книги не потеряй.
У светофора я остановился. Игорь вылез и помахал мне на
прощание. В этот момент я даже о нем думал меньше, чем о Семене Алексеевиче.
Что могло случиться? Как убили? Кому он мог помешать? Может, попал в
автомобильную аварию?
Автокатастрофы — наш бич. Мы привыкли носиться по городу на
диких скоростях, не обращаем внимания на светофоры и сотрудников ГАИ. Нас не
останавливали, а если даже мы тормозили, отпускали тут же. С сотрудниками
службы охраны никто не желает связываться. Тем более что у многих из нас
имелись специальные удостоверения, запрещавшие инспекторам ГАИ досматривать
наши автомобили. Мы привыкали носиться на предельных скоростях; и как следствие
— чаще других попадали в аварии. Но у Семена Алексеевича была служебная машина
и довольно опытный водитель.
В общем, гадал я недолго. Вошел в кабинет и почти сразу
узнал, что никакой автомобильной аварии не было. Произошло обычное заказное
убийство. Семен Алексеевич вошел в свой подъезд, и неизвестный выстрелил три
раза. В грудь и в лицо. А потом произвел контрольный выстрел в голову. Значит,
Семен Алексеевич успел повернуться и увидеть своего убийцу. Это я понял сразу.
Старших офицеров, которых удалось вызвать, собрали через
пятнадцать минут у начальника службы охраны. Таким мрачным я его никогда не
видел.
— Если журналисты что-нибудь узнают, голову всем оторву, —
заявил он. — Труп уже увезли, там дежурят наши сотрудники. Я говорил с людьми
из ФСБ, они формируют специальную группу для расследования совместно с нашей
службой и работниками прокуратуры. От нас в группу расследования войдут… —
Начальник немного помолчал, потом сказал: — Подполковник Литвинов.
Услышав свою фамилию, я вздрогнул. Откровенно говоря, не
ожидал, что назначат меня. С другой стороны — вполне логично. Первый
заместитель Семена Алексеевича должен был занять его место в отделе. Я являлся
офицером в отделе, все знали, что мы дружили с покойным, более того: я всегда
считал себя его учеником. Именно поэтому было логично, что меня
прикомандировали к группе, которой предстояло вести расследование. Я поднялся.
— От всех остальных дел мы вас освобождаем, — сообщил
начальник службы охраны. — Я сегодня доложу, что расследование уже начали.
Нужно добиться максимального результата в кратчайшие сроки. Главное — выяснить
мотивы убийства. Никаких коммерческих интересов, насколько я знаю, у Семена
Алексеевича никогда не было. Значит, что-то другое? Если это связано с нашей
работой, то почему убирают именно его? Какой секретной информацией он
располагал? В общем, Литвинов, постарайтесь все выяснить. Даю вам в помощь двух
наших лучших офицеров. Есть вопросы?
Все смотрели на меня. За столом сидели человек двадцать
наших офицеров. Я ответил:
— Вопросов нет. Разрешите немедленно выехать на место
происшествия?
— Идите. С вами поедут майор Зоркальцев и капитан Кислов.
Машина ждет вас внизу. Никаких интервью, никаких комментариев, если начнут
приставать журналисты. Все поняли?
— Да.
Я вдруг заметил, какими глазами смотрит на меня заместитель.
И снова невольно вздрогнул, вспомнив вечерний разговор. Может быть, я поторопился?
Или поторопился Семен Алексеевич? Вообще-то я человек не робкий, но все это
очень настораживало. И болезнь мальчика, и случайно подслушанный разговор, и
смерть Семена Алексеевича. Я смотрел на заместителя начальника службы охраны,
на его огромный лысый череп, на его мясистое лицо — и молчал. Он же глядел на
меня с полнейшим равнодушием. Впрочем, как и на всех прочих сотрудников.
Вообще-то он был очень толковый специалист, Михаил Константинович Облонков.
Прекрасный аналитик, настоящий профессионал. Если бы я собственными ушами не
слышал его голос, никогда бы не поверил, что он мог обсуждать какие-то
противозаконные вещи. Противозаконные? Я снова посмотрел на Облонкова. Или это
совпадение? Может, именно из-за меня убили Семена Алексеевича? Но неужели он
мог так глупо подставиться? Нет, на него не похоже. Или все-таки Облонков
виновник случившегося?
