— Да, — сказал я. — Прокуратура оформит вам допуск. Только
похороны состоятся через несколько дней. Извините…
Я повернулся и направился к двери. За мной потянулись и
остальные.
— Подождите, — сказала вдруг Елена Сергеевна. — Кто это
сделал?
— Не знаю, — ответил я. — Мы пока не знаем.
И вдруг меня словно что-то толкнуло.
— Но мы его найдем, — сказал я убежденно. — Кто бы это ни
сделал, мы его найдем.
Она кивнула, ничего больше не спрашивая. Только кивнула. И
мы все трое вышли из квартиры.
— Пришлите сюда наших людей, — приказал я Зоркальцеву. —
Пусть все время дежурят у дома. Мало ли что…
— Уже стоят, — ответил майор. — Вы же знаете. Со вчерашнего
дня.
— Да, — ответил я, — кажется, я начинаю забывать обо всем на
свете.
Лобанов удивленно посмотрел на меня. Я выглядел в их глазах
по меньшей мере как идиот…
Эпизод девятый
Резо вошел в квартиру и прикрыл за собой дверь. Вера
смотрела на него, все еще ничего не понимая.
— Что случилось? — испуганно спросила она, отступая.
— Вы ничего не знаете? — удивился Резо.
— Нет. Что случилось? Что с Никитой?
— Его убили.
Она коротко вскрикнула. Но не испугалась, не заплакала, не
застонала. Только коротко вскрикнула, зажимая рот рукой.
— Кто его убил? — спросила она таким тоном, словно это мог
сделать Резо.
— Это не я, — понял ее взгляд Резо. — Клянусь Богом, не я.
Кто-то ворвался ко мне домой и застрелил его.
— А где были вы?
— Я… — Он замялся, не зная, что ответить, Потом опустил
голову и честно сказал: — Я спрятался в шкафу, и они меня не нашли.
Чтобы произнести эти гнусные слова, ему потребовалось все
его мужество. Но Теперь, после побега, он чувствовал себя гораздо сильнее. Не
спрашивая разрешения, он прошел на кухню и сел на куценькую табуретку.
— Его убили, а вы прятались? — с презрением спросила она.
— Нет. Я спрятался, чтобы обмануть свою знакомую. Я думал,
что это она пришла к нам в гости. А Никита пошел открывать дверь. И в это время
ворвались убийцы. Они убили Никиту и стали искать меня. А потом пришла моя
знакомая…
— Что с ней случилось? — спросила Вера.
— Она выбросилась в окно, — выдохнул Резо. — Они не успели
ее убить. Они не успели…
— И вы все слышали? — поняла она.
— Да, — сказал он и вдруг неожиданно для себя заплакал. —
Она выбросилась из окна, — тихо шептал он, — выбросилась, чтобы ничего им не
сказать.
Очевидно, это была реакция на пережитый эмоциональный шок.
Он вдруг понял, что действительно любил Надю. Вспомнил, как она бросилась к
окну после слов седого о том, что они все равно дождутся Резо. Неужели она
бросилась вниз, чтобы спасти его? Ему не хотелось об этом думать даже в камере.
Получалось, что она готова была спасти ему жизнь, даже пожертвовав своей, а он,
бросив на произвол судьбы любимую женщину, прятался. Подло прятался. Он вдруг
понял, как глупо и бесчестно он поступил. Он обязан был помнить о том, что она
к нему придет. Он обязан был выйти из своего укрытия, не давая ей возможности
войти в квартиру. Если бы он не прятался в шкафу, а сумел вскочить на окно
вместо нее, она, возможно, и увидела бы его с улицы. Правда, в таком случае он
сейчас лежал бы в морге, а она оплакивала бы его в своем доме. Но ему вдруг
показалось, что так было бы лучше, чем испытывать то чувство унижения, обиды,
боли, которое он испытывал сейчас.
— Не надо, — твердо сказала женщина, стоявшая перед ним. —
Не нужно плакать. Вы ведь мужчина.
— Не нужно, — согласился он, вытирая слезы. Ему было стыдно
перед женщиной. Стыдно перед погибшей. Но еще более стыдно было перед самим
собой. Он посмотрел на Веру и неожиданно для себя прошептал: — Мне нужна ваша
помощь.
Он сидел на кургузой табуретке, скрестив под собой ноги. Она
вдруг заметила, что по-прежнему держит в руках полотенце и стоит перед ним в
халате.
— Пройдите в комнату, — предложила она, — я сейчас
переоденусь.
Он прошел в комнату. Сел за стол. Закрыл глаза — сон,
полудрема. И удивился, когда через секунду услышал ее голос:
— Вы спите?
— Кажется, я действительно заснул, — сразу открыл глаза
Резо. — Извините меня.
Она успела переодеться. Теперь на ней были светлые брюки и
длинный, почти до колен, вязаный свитер.
— У вас такой усталый и несчастный вид, — заметила Вера.
— Да, — согласился он, — я не спал всю ночь. Меня упрятали в
камеру. Они не поверили, что я невиновен. А утром выдали меня ФСБ.
— И они во всем разобрались?
— Нет. Но я сбежал.
— Что? — изумленно воскликнула она.
— Я сбежал, — упрямо повторил он. — Вера, кроме вас, я никуда
не могу пойти. Меня везде ищут. Они думают, что это я убил Никиту.
— Но ведь это не вы?
— Если и вы мне не поверите, я ничем не смогу доказать свою
невиновность. Никита был мне как брат. Разве я мог убить своего брата?
— Чего вы хотите?
— Мне нужно позвонить, срочно позвонить в Тбилиси, чтобы
семья сюда не возвращалась. Жена с детьми в Тбилиси, и я боюсь, что они, узнав
о случившемся, захотят вернуться. А им сейчас возвращаться нельзя. Те схватят
моих детей и заставят меня сдаться.
— Вы так говорите, словно вас ищут бандиты, а не милиция.
— Они и есть бандиты, — убежденно сказал Резо. — Когда меня
группа ФСБ везла к ним, я узнал одного по наколке на руке. Это был убийца
Никиты. Я наколку из шкафа видел.
— Поэтому вы и сбежали? — наконец поняла она.
— Я испугался. Я понял, что они хотят меня убить.
— Вы хотите позвонить отсюда к себе в Тбилиси?
— Нет. Они могут подключиться к моему телефону и узнать,
откуда я звоню. Если разрешите, я позвоню своему двоюродному брату, постараюсь
все ему объяснить.
— Звоните, — она встала, доставая телефон. — Есть хотите?
— Очень, — честно признался он, и, когда она повернулась,
чтобы выйти, он благодарно прошептал: — Спасибо, Вера.
— За что? — удивилась она. — За телефон?
— За то, что поверили.
Он подвинул к себе телефон и стал набирать знакомый номер.
Трижды не удавалось попасть в Тбилиси. Лишь с четвертого раза он дозвонился.
