Но, возносясь на Олимп богатства, каждый из «небожителей»
понимал, что отныне становится не просто богатым человеком, а реальной фигурой
отечественной политики, на которую будут ставить или не будут ставить другие
политики. Владелец «Савоя» был не просто «небожителем». Он был одним из тех,
кто определял состав постсоветского Олимпа, а значит, имел право самостоятельно
чинить суд над другими людьми и полностью распоряжаться их судьбами.
Ему позвонили, когда он ехал в машине. Взяв, трубку, он
посмотрел на определитель номера. Номер был ему нужен. И он включил телефон,
бросив короткое:
— Ну!
— Он вчера разговаривал с сотрудником службы охраны.
— Как?
— Как только банкир ушел от вас, ему позвонил подполковник
службы охраны и спросил, что он думает насчет финансирования лечения?
— При чем тут лечение? Какое финансирование? — разозлился
он. — Объясните толком.
— Мы не поняли. Но он отказался.
— У вас есть пленка?
— Есть, — доложил звонивший.
— Привезите ко мне в кабинет. Я послушаю.
— Вас понял.
Через пятнадцать минут владелец «Савоя» в своем кабинете
слушал запись беседы подполковника Литвинова с банкиром Цфасманом. Рядом стоял
коротко остриженный седой человек в куртке.
— При чем тут лечение? — спросил хозяин кабинета, прослушав
запись разговора.
— Они знали друг друга, — сказал седой, — он вас обманывал.
Цфасман знал Семена Алексеевича. Видимо, он и рассказал ему об операции.
— Но зачем, — пожал плечами владелец «Савоя», — он ведь не
идиот? Зачем ему рассказывать? Терять такие деньги? Все терять?
— А если он поставил на другого кандидата? Если он хочет
одновременно играть за обе стороны?
— Да. Это похоже на Цфасмана. Значит, вы считаете, Слепнев,
что он пытался нас обмануть?
— Безусловно. Вы видите, как он нервничает. Рожко проверил
Литвинова и выяснил, что тот живет один. Никакого мальчика у него нет. Он давно
разведен и живет один, — снова повторил Слепнев.
— Значит, они нас обманывают?
— А разве вы не поняли? Послушайте, что он сказал, когда
разговор закончился. Мы сумели записать и эти слова. Он громко выругался. Если
он действительно никого не знал, то почему так нервничал? И тем более почему
выругался, отключившись? Цфасман говорил, что не знает Семена Алексеевича, а
выяснилось, что знает. По-моему, вполне достаточно. Никто больше не мог
рассказать об операции. Только банкир.
— Получается, так, — согласился владелец «Савоя».
Наступило тяжелое молчание. Слепнев смотрел на человека, сидевшего
за столом, а тот барабанил пальцами по полированной крышке стола, словно решая
нелегкую задачу.
— Да, — наконец изрек он, — очевидно, другого выхода нет.
Слепнев все понял. Ему не нужно было подробно объяснять
каждое задание. Он кивнул и молча пошел к двери.
— Полковник, — позвал его хозяин кабинета. Слепнев
обернулся.
— И пожалуйста, — услышал он пожелание, — без ошибок. Вы
ведь, кажется, уже один раз ошиблись?
— Мы все исправили. Это милиция выдала такие номера
паспортов, — упрямо сказал Слепнев.
— Вы уже нашли владельца фирмы? Грузина?
— Нет. Но мы его найдем.
— Боюсь, что у нас нет времени ждать, пока вы будете его
искать. Если он догадается, почему его ищут, и расскажет все журналистам, нам
будет очень трудно убедить их, что ваши сотрудники отправлялись в Швейцарию
любоваться снежными вершинами Альпийских гор. Вы понимаете мою озабоченность?
— Мы его найдем.
— Думаю, что моя помощь в данном случае окажется нелишней. Я
примерно знаю, что нужно предпринять при таком варианте. Они ведь всегда очень
корпоративны, вы меня понимаете?
— Нет, — действительно не понял Слепнев.
— У кавказцев развито чувство семьи, чувство единения,
чувство рода. Можно использовать этот момент. Он наверняка выйдет на
кого-нибудь из своих земляков. У него ведь нет денег, документов, связей.
Повсюду ваши люди отрезали ему пути к отступлению.
Слепнев молча слушал.
— Мне казалось, что с вашим опытом вы, полковник, должны
уметь просчитывать варианты. Нужно выйти на влиятельных грузин в Москве и через
этих людей найти их исчезнувшего земляка. Достаточно элементарно.
Лицо Слепнева не выражало никаких чувств.
— Вы со мной не согласны? — спросил хозяин кабинета.
— Да, — Сказал полковник, — согласен. Я могу идти?
— Идите, — кивнул владелец «Савоя». Когда полковник вышел,
он зло пробормотал: — Холодный убийца без мозгов.
Подумав немного, достал из кармана записную книжку. В ней
были записаны имена пятерых банкиров. Четвертой стояла фамилия Цфасмана. Хозяин
кабинета достал ручку, медленно отвинтил колпачок и провел четкую, тонкую
линию, зачеркивая фамилию Цфасмана. После этого, немного подумав, вписал другую
фамилию и закрыл книжку, положив ее обратно в карман. И только потом потянулся
к телефону.
Эпизод тринадцатый
Вечером Резо вышел к соседям, чтобы позвонить двоюродному
брату. Он спрятал пистолет в пиджак, не решаясь расстаться с оружием даже на
несколько минут. Вера объяснила соседям, что у нее не работает телефон, а
пришедший знакомый должен срочно позвонить. Соседи любезно разрешили
воспользоваться их телефоном, тем более что Вера заранее оставила одну
стодолларовую купюру на столике, невзирая на энергичные протесты хозяев дома.
Резо вполне оценил ее благородство. Соседи жили через три этажа. Пенсионеры, с
трудом сводившие концы с концами. Разумеется, сто долларов для них были
огромным подарком, но старики упрямо не хотели брать денег, перешептываясь с
Верой, стоявшей в другой комнате.
Хозяин дома, располневший лысый старик, с мясистым лицом,
даже дома ходил в рубашке с длинным рукавом и темных брюках с подтяжками. Его
жена была в обычном старом халате, выцветшем от частой стирки, но опрятном и
чистом. Волосы у нее были собраны на затылке и перетянуты резинкой. Старые
дешевые очки постоянно сползали с носа, и она поправляла их привычным движением
руки.
Резо набрал номер Автандила и услышал знакомый голос жены:
— Что случилось, Резо? Что у тебя произошло?
— У меня неприятности, — закричал он в трубку, — ни в коем
случае не приезжай в Москву. Что бы тебе ни сказали, не приезжай. Ты меня
понимаешь? Даже если тебе передадут, что я попал в больницу, даже если узнаешь,
что меня арестовали. В Москву не приезжай ни под каким видом.
