— У тебя изменился голос, — сказала она, — и ты сам
изменился. Сильно изменился.
— Разве можно измениться за одну ночь? — удивлённо спросил я
и снова взглянул на себя в зеркало. — Кажется, ты права, — признался я, —
никогда бы не поверил, что могу так измениться.
У меня поседели и будто встали дыбом волосы. Глаза стали
уже, щеки отвисли вниз, нос заострился. Я другой человек. Всего за одну ночь.
— Как ты здесь оказалась? — спросил я, все еще ничего не
понимая.
— Я позвонила ночью, чтобы предупредить тебя насчет
оформленных документов. Но мне сказали, что тебе плохо и у тебя врачи. Они
спросили, кто говорит, и я сказала, что бывшая жена. Тогда они мне все
рассказали, и я решила сюда приехать. Тебе было очень плохо. Ты что-то кричал,
плакал, дергался. Рядом находились врачи, которые успели к моему приходу
сделать тебе успокаивающие инъекции. Я позвонила Андрею и сказала, чтобы он
побыл с детьми. А сама осталась с тобой.
Она говорила это таким тоном, словно уже много раз так
делала. Я вспомнил, что она никогда раньше не была в моей квартире. Вспомнил,
что в комнате у меня висит большая фотография, где я снят вместе с Игорем.
Раньше на карточке нас было трое, но я отдал ее фотографу, чтобы он
заретушировал Алену. Во-первых, сразу после развода я не хотел даже слышать о
ней. А во-вторых, ко мне иногда приходили посторонние женщины, и мне не
хотелось каждый раз объяснять, кто именно изображен на снимке. Представляю, что
испытала Алена, когда увидела эту фотографию.
— Ты не спала всю ночь? — спросил я, чтобы скрыть свое
смущение.
— Ничего. Со мной ничего не случится. Мне нужно было
съездить домой, чтобы Андрей мог отлучиться за билетами. Но его мама согласилась
остаться с детьми, пока я сижу с тобой.
— Мне уже лучше, — сказал я, повертев головой. На самом деле
в голове у меня стоял тяжелый гул, словно ночью меня били молотом по черепу.
— Тебе нужно лежать — сказала она, — врачи считают, что у
тебя был нервный срыв.
— Мне кто-нибудь звонил?
— Нет. Иди ложись.
Я только сейчас вспомнил, что стою в одних трусах. Странно,
но я испытал нечто похожее на смущение. Хотя напротив стояла моя бывшая жена,
видевшая меня в таком виде не один раз. Наверно, отношения мужчины и женщины —
это самое сложное, чему мы учимся всю жизнь. И чему никогда не можем научиться.
Мне было стыдно, что я стою перед ней раздетый. И стыдно за фотографию, которая
висела на стене, за ее спиной.
— Мне нужно уйти, — упрямо сказал я.
— В таком виде? — ужаснулась Алена. — Ты с ума сошел. Иди
ложись, через час приедут врачи. И потом, тебе уже звонили вчера вечером
несколько раз с работы. Наверно, позвонят сейчас еще раз.
— Кто звонил? — Я резко выпрямился и чуть не упал. В голове
пошел звон.
— Не знаю. Спрашивали, где ты находишься, а я сказала, что
тебе плохо. Тебе как раз в это время делали укол.
Значит, уже звонили с работы… Я перевел дыхание. Мне нельзя
оставаться дома. Нельзя оставаться здесь. Нужно срочно уходить. Раз меня ждали
у моей двери, значит, хотели убрать именно здесь. Виталик попал случайно. При
воспоминании о Виталике у меня заныло сердце. Но я дал себе слово держаться.
Когда все закончится, тогда и буду плакать. А пока нужно все это выдержать.
Я ухватился двумя руками за дверь ванной.
Медленно вышел. Я не думал, что мне будет так плохо.
— Тебе нужно лечь, — упрямо повторила Алена.
— Нет, — выдохнул я, — мне нужно отсюда уехать. Обязательно,
иначе будет поздно. И ты уходи, прямо сейчас уходи.
— Леня, это даже не смешно. В тебя вкатили столько лекарств.
Ты не сможешь даже выйти из квартиры.
— Уходи, — попросил я и попытался оторваться от двери.
Странно, когда я шел в ванную, все было не так уж плохо. А теперь пол уплывал у
меня из-под ног. Я облокотился о стенку, помотал головой. — Алена, тебе нужно
уйти, — повторил я. Затем спросил: — Ты все знаешь?
— Знаю. Его убили.
— Деньги пропали, — Простонал я.
— Ничего. Ничего, — сказала она, — не переживай. Мы с
Андреем что-нибудь придумаем.
— Ничего не нужно придумывать, — возразил я, тяжело дыша, —
я сам. Я все сделаю сам.
— Хватит, — она, видимо, с трудом сдерживалась. Я подумал,
что иногда бывал несправедлив к ней. У меня тоже характер не сахар.
— Я найду деньги, — повторил я упрямо и пошел к дивану,
опираясь о стенку. С трудом сел на диван. Перед глазами плыли какие-то круги. —
Кто мне звонил? Они не назвали себя?
— Нет. Звонили три раза. И каждый раз разные голоса. Два
раза сказали, что с работы. Один раз не представились. Потом сотрудники
прокуратуры приезжали и спрашивали, где ты был вчера вечером. Я рассказала, что
ты был у нас дома. Они позвонили Андрею, все перепроверили. Дежурный милиционер
тоже подтвердил, что ты не приходил сюда до того, как убили… — она не стала
называть имя Виталика. — До того, как произошло убийство, — поправилась она.
— Значит, они проверяли мое алиби, — понял я, проверяли, мог
ли я оказаться здесь в тот самый момент, когда убивали Виталика. Неужели они
думали, что я могу застрелить своего друга у дверей собственной квартиры?
Впрочем, что бы они ни думали, Алена отвела от меня главную угрозу. Я даже не
подумал, что в убийстве Виталика в первую очередь могут подозревать именно
меня. Но если они точно знают, где я был в момент убийства, то пока им будет не
до меня.
Голова болела, меня начало немного тошнить. Интересно, какие
наркотики мне вчера кололи? Или кололи что-нибудь другое? Похоже, убийцы
сплоховали. Я вчера ночью был в таком состоянии, что они вполне могли подослать
под видом врача своего человека, который вкатил бы мне такое снадобье, что я на
всю жизнь остался бы дебилом.
— Алена, почему ты не уходишь? — твердил я свое, как будто
во всех моих бедах была виновата именно она. Я взял брюки и, морщась от боли,
надел их. Затем потянулся к рубашке. Она оказалась мятой.
— Подожди, я принесу другую, — предложила Алена, выходя в
спальню. Через минуту она вернулась со свежей рубашкой. Обычно я сдаю их в
стирку знакомой женщине, которая сама забирает и приносит белье. Но откуда
Алена знала, где лежат мои рубашки? Наверно, ночью она осмотрела мою квартиру.
Видимо, она угадала ход моих мыслей и, протягивая рубашку, смущенно произнесла:
— Я искала там свежие простыни, чтобы постелить тебе на диване. У тебя в
спальне всегда такой беспорядок?
— Спасибо, — кивнул я, надевая рубашку, оставив без внимания
ее шпильку относительно моего холостяцкого порядка. — Алена, ты должна уйти, —
повторил я в который раз.
