— Нет, я на двенадцатый. Принес вот слесарные инструменты, а
они вывалились из рук. Но ничего страшного, я подниму.
Женщина кивнула и открыла дверь своей квартиры.
На мое счастье, пистолет не выстрелил — я не стал снимать
его с предохранителя, видимо, сказалась выучка офицера КГБ.
Кабина лифта опустилась, затем снова поползла вверх. Я замер
в ожидании, надеясь, что на сей раз мне повезет. Но кабина остановилась где-то
внизу, этаже на шестом. Потом еще дважды кабина опускалась вниз, но каждый раз
не доезжала до одиннадцатого этажа. Казалось, каждый толчок лифта отдается у
меня в голове. К тому времени, очевидно, действие уколов, сделанных мне
Андреем, начало проходить и голова болела все сильнее. Я сжимал в руке рукоять
пистолета, когда кабина снова начала подниматься. Она поднималась все выше и
выше. Я уже не сомневался, что лифт остановится именно на одиннадцатом этаже.
Так и случилось. Кабина замерла. Затем двери открылись, и я увидел спину
Облонкова, шагнувшего к своей квартире. Он собирался позвонить, когда я
негромко сказал:
— Привет.
Он резко обернулся. И тотчас же увидел пистолет в моей руке.
Облонков понял, что ему не опередить меня; даже если он был вооружен, все равно
не успел бы выхватить оружие — на него смотрело дуло моего пистолета. Я
заметил, что он испугался. Губы его подрагивали.
— Что с вами? — спросил Облонков. — Вы заболели? Мне
сообщили, что вчера у вас был нервный срыв. И что это… игра с оружием?
— Успокойтесь, — посоветовал я. — И отойдите от своей двери.
Идите сюда, ближе. Побыстрее.
— Вы сошли с ума! — разозлился Облонков, Он довольно быстро
овладел собой — тоже сказывалась выучка бывшего офицера КГБ, но все же сделал
несколько шагов в мою сторону.
Я толкнул Облонкова к стене и приставил дуло своего
пистолета к его спине. Затем вытащил из его кобуры оружие.
— В чем дело? — проворчал Облонков, когда я отступил на шаг.
— Успокойтесь, — повторил я. — Хочу задать вам три вопроса.
Первый — почему вы убили Семена Алексевича?
— Вы с ума сошли, — проговорил он совершенно ровным голосом,
и я понял, что Облонков выдал себя: он знал об убийстве Семена Алексеевича
гораздо больше, чем я.
Но и мой собеседник понял, что его реакция была не совсем
адекватной. Поэтому и разозлился.
— Что за шутки, Литвинов? При чем тут убийство Семена
Алексеевича? Это вас нужно спросить, почему вы дважды к нему заходили в день
убийства. И куда вы исчезли после вчерашнего убийства вашего знакомого и вашего
выдуманного нервного срыва.
— Нет, не выдуманного, — возразил я, чувствуя, как
раскалывается голова. — Совсем не выдуманного. У меня всю ночь врачи сидели,
думали, что я сойду с ума. Только мне еще рано сходить с ума, Облонков, рано. И
второй вопрос: кто убил моего друга? Ведь без вашей подачи это убийство не
состоялось бы. А последний вопрос: где деньги?
— Какие деньги? Какой друг?
Вот теперь я видел, что он действительно ни чего не
понимает. Очевидно, убийца действовал на свой страх и риск.
— Мне нужны деньги, — пояснил я. — Вчера в моем подъезде
меня ждал убийца. И по ошибке застрелил моего друга, у которого были ключи от
квартиры. После чего забрал деньги, которые предназначены на лечение сына.
— Какие деньги? — Я видел, что он по-прежнему ничего не
понимал.
— Мои деньги, — сказал я. — Вчера мой друг принес деньги,
которые я получил за сдачу своей квартиры.
— Служебной квартиры? — спросил он. — Вы сдали свою квартиру
в доме сотрудников охраны без разрешения начальства?
Меня всегда удивляли чиновники. Даже в такую секунду он
думал о нарушениях, а не о собственной жизни. Говорили, что Облонков когда-то
был толковым офицером. Но теперь передо мной стоял законченный чиновник.
— Это приватизированная квартира, — возразил я.
— Но в служебном доме. Как вы могли? — Ему явно хотелось
увести разговор в другую сторону.
— Стоп! — сказал я. — Моральную сторону дела обсудим потом.
Я хочу знать, кто убийца и где мои деньги.
— Ну это уже ни в какие ворота не лезет, — проговорил
Облонков.
В следующее мгновение я ударил его по лицу рукояткой
пистолета. Сильно ударил. На скуле Облонкова обозначился синяк. Он грязно
выругался при этом, первым перешел на «ты», что меня даже обрадовало.
— Теперь отвечай на мои вопросы, — продолжал я, — только без
дураков. Я слышал ваш разговор в туалете. Слышал, с кем ты говорил. О вашем
разговоре я рассказал Семену Алексеевичу. И он, очевидно, позвонил либо тебе,
либо твоему собеседнику. А потом вечером поехал домой, где его уже ждал убийца.
Кто отдал этот приказ?
В глазах Облонкова появилось какое-то странное выражение. Но
это был уже не страх. И не осознание своей вины. Скорее это было изумление. Я
же почему-то разозлился. И снова ударил его по лицу. На сей раз послышался
хруст. Я наверняка сломал ему зуб. Он сплюнул и снова выругался.
— Кто? — спросил я, опять поднимая пистолет.
— Иди ты… Я ничего не знаю. Я не мог отдать такой приказ,
это ты понимаешь? Я не имею права отдавать такие приказы. И он мне не звонил. Я
не знал, что ты слышал наш разговор. И вообще ничего не знал. Узнал только про
убийство на следующий день.
Это звучало вполне правдоподобно. Семен Алексеевич был
опытный профессионал. Он не стал бы рассказывать о разговоре именно Облонкову.
И его собеседнику бы тоже не стал, пошел бы к другим людям. К кому именно? Либо
к начальнику Облонкова, то есть к нашему генералу, либо к… О Господи! Неужели
он обратился к руководителю администрации? Как бы то ни было, но кто-то из этих
двоих и подставил Семена Алексеевича.
— Но насчет моего друга ты все знал, — сказал я, пристально
глядя в глаза Облонкову. — Это ты приказал его убрать?
— Дурак! — Облонков снова сплюнул. — Кто я такой, чтобы
отдавать подобные приказы? И кем ты себя воображаешь? Тоже мне… герой-одиночка,
в детектива решил поиграть. Ничего, скоро доиграешься.
— Где мои деньги? — спросил я его.
— Откуда я знаю? Я думал, ты все свои деньги в кармане
носишь. И только у меня в кабинете их разбрасываешь.
— Вы говорили, что какая-то туристическая фирма узнала про
паспорта, — вспомнил я. — Говорил? Как называется фирма?
— Она закрыта, — ответил Облонков. — Ее руководители куда-то
уехали.
— Название фирмы, — повысил я голос, снова поднимая
пистолет.
— «Галактион», — прошептал он и снова сплюнул.
Теперь нужно было задать главный вопрос. Кому Облонков
рассказал о том, что я слышал их разговор. Кто был крайним? Мне казалось, что
необходимо узнать ответ именно на этот, самый главный вопрос. Я уже собирался
его задать, когда вдруг услышал грохот лифта. И замер, считая этажи. Так и есть
— кабина остановилась на нашем этаже. Я поспешно убрал оружие. В следующее
мгновение створки кабины разъехались. Я все еще надеялся, что смогу продолжить
допрос. И тут кто-то бросился к Облонкову.
