— Вполне возможно. Но, принимая во внимание сегодняшнюю
позицию суда, это, несомненно, будет большим шагом вперед. А потом, со временем,
если, например, Мишель станет недостаточно хорошо относиться к дочери или у нее
возникнут проблемы с мужем, тогда, может быть, вам удастся отвоевать девочку.
Но, как вы сами понимаете, ничего конкретного я вам обещать не могу, кроме
того, что это может длиться годы и годы. — Пилар никогда не обманывала
своих клиентов.
Предыдущий адвокат сказал, что, может быть, она вернет нам
Жан-Мари через шесть месяцев, — робко произнесла Эмили, и Пилар не стала
поправлять ее, объясняя, что о возвращении ребенка речи вообще быть не могло,
так как прежде всего он никогда им и не принадлежал.
— Я не думаю, что он был честен с вами, миссис
Робинсон. — Скорей всего они были того же мнения, иначе не сменили бы
адвоката. Супруги молча покачали головами и в отчаянии посмотрели друг на
друга. Тоска и одиночество, появившиеся в их глазах, никого не смогли бы
оставить равнодушными.
У Пилар с Брэдом было несколько знакомых пар, воспитывающих
приемных детей. Чтобы усыновить ребенка, многие из них ездили в Гондурас, Корею
и даже в Румынию. Но таких необдуманных поступков никто из их знакомых никогда
не совершал и не выглядел так нелепо, как эти двое. Да, у Робинсонов был шанс,
но они упустили его, и им это было совершенно ясно.
Пилар еще немного побеседовала с ними, сказав, что
обязательно будет заниматься их делом, если они этого захотят. Она обещала
разыскать аналогичные случаи в практике других штатов и дать им знать. Но
супруги попросили ее пока ничего не предпринимать и обещали позвонить, если им
понадобится ее помощь.
Но когда они ушли, Пилар уже знала, что они больше не
позвонят. Им нужен был кто-то, кто пообещал бы прыгнуть выше головы, она же им
не подходила, потому что не сделала этого. После их ухода Пилар сидела
несколько минут и размышляла над их поведением. Они так беспокоились, так
заботились о ребенке, которого не знали. Они ни разу даже краем глаза не видели
малышку, и все-таки она была для них Жан-Мари, они о ней думали, переживали
из-за нее и любили ее. И хотя инцидент был исчерпан, Пилар сожалела, что не
может помочь этим людям. Дело весьма заинтересовало ее, и она в задумчивости
смотрела в окно, когда ее коллега, Алиса Джексон, заглянула в дверь офиса и
воскликнула, загадочно улыбаясь:
— Пилар… У тебя все в порядке? Я не видела тебя такой
озабоченной с тех пор, как ты ушла из городского суда. Тогда тебе приходилось
ломать голову над защитой очередного преступника. Интересно, кто убийца на этот
раз?
— Никто. — Пилар улыбнулась, вспоминая то время,
когда работала адвокатом в городском суде.
Другой ее коллега, Брюс Хеммингс, тоже работал с ними. Они с
Алисой были женаты уже многие годы и воспитывали двоих детей. Пилар и Алиса
всегда были в дружеских отношениях, хотя Пилар никогда бы не доверила ей того,
что она с легкостью доверяла Марине. Но работать с Алисой было легко, и за
десять лет совместной службы они не имели друг к другу ни малейших претензий.
— Нет, это не кровавое убийство. — Пилар натянуто
улыбнулась, отошла от окна и опустилась в кресло. — Просто странная
житейская история.
Она вкратце изложила суть дела, и Алиса сочувственно
покачала головой.
— Да, уже давно пора принять новый закон, касающийся
этих проблем. Сейчас самое большее, чего ты можешь добиться, это права
посещения. Помнишь, в прошлом году Тед Мерфи вел похожее дело? Тогда женщина,
носившая ребенка, отказалась отдать его в самый последний момент. Это дело
рассматривал государственный верховный суд. Отца тогда обязали к материальной
помощи, но ребенка оставили матери, и все, чего он добился, было право
посещения.
— Да, я помню это дело, но эти люди показались мне
такими… — Пилар не закончила мысль, пожалев, что вообще произнесла это вслух,
но ей действительно казалось, что эта пара заслуживает сочувствия.
— Я помню только один случай, о котором когда-то
читала, когда судья был на стороне приемных родителей. Тогда женщине ввели в
матку уже оплодотворенную яйцеклетку. Яне помню, где это было, но, если хочешь,
могу найти описание процесса, — сказала Алиса серьезно. — Тогда судья
заявил, что суррогатная мать не имеет никаких родственных связей с плодом,
потому что и сперма, и яйцеклетка были взяты у посторонних людей уже
оплодотворенные. И ребенка отдали супругам-донорам. Но в твоем случае
обстоятельства, конечно, совсем другие, да и вообще; надо быть совершенным
идиотом, чтобы связаться с несовершеннолетней девчонкой.
— Да, конечно. Но иногда люди делают ужасные глупости,
лишь бы заиметь детей.
Она будет мне рассказывать! — Алиса села на стул и
усмехнулась: — Я два года пила гормональные таблетки, которые, казалось, меня
доконают. Я себя чувствовала ужасно, мне казалось, что я прохожу курс
химиотерапии, а не принимаю препараты, чтобы зачать ребенка. — Она даже
передернула плечами, вспоминая все свои давние ощущения. — Но зато у меня
двое прекрасных детей, и я считаю, что овчинка выделки стоит. Да, что верно, то
верно. А вот Робинсоны не получили девочку, которую они называют Жан-Мари,
которую никогда не видели и скорее всего никогда не увидят.
— Зачем люди идут на такие жертвы, Али? Иногда,
особенно если ты не в силах помочь, это просто удивительно. Да, я знаю, твои
мальчики — просто замечательные, но… но если бы у тебя не было детей, неужели
это было бы так уж страшно?
— Конечно. — Ответ прозвучал очень тихо. —
Это было бы ужасно и для меня… и для Брюса. Мы же с самого начала решили
создать семью. — Она перекинули ногу через ручку кресла и посмотрела прямо
в глаза подруги. — Большинство людей совсем не такие храбрые, как ты,
Пилар. — Она сказала это искренне. Ее всегда восхищало отношение этой
женщины к жизни, ее прямота и твердость характера.
— Я совсем не храбрая… Что ты такое говоришь?
— Нет, ты очень смелая и решительная, — возразила
Алиса. — Вот ты знаешь, что не хочешь иметь детей, и строишь свою жизнь
так, как запланировала. А ведь многие сомневаются, считают, что не иметь детей
— это неправильно, а в результате, когда все-таки рожают ребенка, начинают его
тайно ненавидеть. Ты даже представить себе не можешь, сколько я встречала таких
детей! Многие родители сначала заводят детей, а потом понимают, что они им
вовсе не нужны. И в результате ребенок обделен любовью, никто им не
интересуется.
Мои родители были из их числа. Я полагаю, что именно из-за
них-то меня не привлекает материнство. Я бы никогда не пожелала своему ребенку
испытать все то, что сама пережила в детстве. Я все время чувствовала себя
никому не нужной, обузой, отвлекающей от дел занятых людей! Конечно, для
родителей гораздо важнее было решать свои «взрослые» проблемы, чем поговорить с
девчонкой, а уж о том, чтобы ее полюбить, не могло быть и речи!
Эта горькая правда была открытием для Алисы. Не то чтобы
слова подруги ее поразили, но прозвучали довольно неожиданно. И ей стало вдруг
обидно за Пилар, потому что та умышленно лишила себя того, что, по мнению
Алисы, было смыслом жизни для женщины.
