— Еще можно есть, — сказал он виновато, и она
рассмеялась и поцеловала его.
— Ты у меня лучше всех! — Она сказала это
совершенно искренне. — Ради бога, прости меня, любимый. Я совсем забыла!
Как это глупо с моей стороны!
— Ничего, все в порядке. Просто в следующий раз буду
знать. Я тебя предупрежу заранее, и мы пойдем обедать в ресторан. В
какой-нибудь шикарный, например, к Чейзену.
— О, это было бы здорово!
Перестоявший в духовке пудинг потерял вкус, но Барби
считала, что шампанское вполне может возместить потерю. Она, правда, уже
порядком выпила с подругами, но не в ее правилах было отказываться от
шампанского. А чуть позже они оказались на кушетке в объятиях друг друга;
черное платье и синий костюм небрежно валялись на полу, и Чарли нисколько не
жалел об испорченном обеде.
— О! — Он задыхался от счастья, когда они наконец
разомкнули объятия, чтобы немного отдышаться. — Я на седьмом небе!
Она смеялась над ним, и они снова занимались любовью, и,
когда наконец добрались до спальни, было уже три часа утра.
На следующий день они проспали до полудня, а когда
проснулись, то оказалось, что у Барби жутко болит голова. Чарли поднял штору, и
она зажмурилась от яркого света. И тут муж вспомнил о подарке, который
собирался отдать ей еще вчера, о маленькой коробочке из магазина Зейла. Он
принес его и вложил Барби в руку, а она тем временем не переставала жаловаться
на головную боль.
— Не понимаю, почему я так люблю шампанское? Наутро мне
всегда кажется, что у меня в голове кто-то стучит кувалдами.
Это все из-за пузырьков. Не помню, кто-то мне говорил, что
это из-за них. — Он никогда много не пил, во всяком случае, до такой
степени, чтобы наутро болела голова, но с Барби это иногда случалось. Когда на
столе появлялось шампанское, она не могла сдержаться, чтобы не выпить все до
капли.
— Что это? — Она лежала на кровати совершенно
голая и медленно снимала обертку с коробочки, не спуская с мужа прищуренных глаз.
А он, в свою очередь, не отрываясь, смотрел на ее обнаженное тело. Жена у него
просто красавица, и он никогда не упускал случая лишний раз полюбоваться ею или
погладить это соблазнительное тело.
— Это подарок тебе в честь годовщины нашей свадьбы, но
если ты не поторопишься, то тебе придется отложить его осмотр, потому что я не
выдержу. — Он не мог спокойно смотреть на нее, а уж когда она лежит
совершенно голая, вот как сейчас… За этот год Чарли так привык к ней, она
действовала на него как наркотик. Наконец она открыла коробочку и вскрикнула от
восхищения, увидев кольцо. Оно ей очень понравилось, и вообще Барби была очень
растрогана. Никто никогда не был так добр и внимателен к ней, даже в ее «лучшие
годы», и все из-за ее прошлого, про которое она никогда не решится рассказать
Чарли. Но когда он ее так баловал, она всегда почему-то чувствовала себя вино
ватой.
— Прости меня за вчерашнее, — сказала она охрипшим
голосом и медленно повернулась к нему. Через минуту его не интересовало ничего,
кроме ее прекрасных ног, бедер и великолепной груди, которой он не уставал
восхищаться.
Они поднялись с постели только в два часа дня, и то лишь для
того, чтобы вместе принять душ, а потом снова занялись любовью. Чарли был в
отличной форме и прекрасном настроении.
— Несмотря на не очень удачное начало, наша годовщина
определенно получилась грандиозной, — улыбался он, когда они наконец
начали одеваться к обеду. Они решили, что навестят друзей и, может, вытащат их
в кино.
Я тоже так думаю. — Барби улыбнулась, залюбовавшись колечком,
и благодарно поцеловала мужа. Тут она пригляделась к нему и заметила, что он в
замешательстве. Он всегда выглядел так, когда ему надо было ее о чем-нибудь по
просить и он боялся, что это ей может не понравиться. — Эй! Что
случилось?.. Не увиливай… я же вижу… Что, очень деликатный вопрос?
Он рассмеялся, пораженный тем, что она его так хорошо знает.
— Ну, что тебя волнует? Похоже, ты хочешь меня о чем-то
спросить? — Пока они разговаривали, она натянула узкую, коротенькую юбочку
из черной кожи и туфли на высоких каблуках и подошла к шкафу, чтобы взять
свитер. Светлые волосы Барби уложила в пучок высоко на затылке и стала похожа
на телевизионную дикторшу, ну прямо Оливия Ньютон-Джон, даже еще чувственней.
Чарли не мог отвести от жены глаз, пока она одевалась. Чарли был симпатичным
парнем, но, когда он был рядом с Барби, она совершенно затмевала его.
— С чего ты взяла, что я хочу у тебя что-то
спросить? — Он явно колебался. Иногда ему бывало неловко высказывать ей
свои чувства.
— Ну, давай говори. — В ее голосе не было никакой
насмешки, она стояла перед ним совершенно серьезная. Он хотел поговорить с ней
еще вчера вечером, когда они выпьют шампанское и он подарит ей кольцо, может
быть, еще перед тем, как заняться любовью, или после… Но вчера все совершенно перепуталось
и вышло из-под контроля. Они занимались любовью всю ночь, совершенно забыв даже
про обед…
— Ну, говори, что ты хотел? — В ее голосе
послышалось нетерпение, и он вдруг занервничал. Он вовсе не хотел задавать свой
вопрос в неподходящий момент, когда она может разозлиться. Барби уже
догадалась, что то, о чем он хочет спросить, будет для нее не слишком приятно,
но для него это явно очень важно.
— Не знаю, может, я выбрал не самый подходящий момент…
— Чарли все никак не мог решиться высказать свою мысль.
— Моя мать всегда говорила: «Сказав „а“, говори „б“…
Ну, что у тебя на уме, Чарли?
Он опустился на кровать, пытаясь найти подходящие слова. Это
было для него слишком важно, и он должен был уговорить ее. Чарли знал, что у
нее об этом имелось свое мнение, но он не должен ей уступать, должен идти до
конца, раз уж решил поговорить с ней на больную тему.
— Я не знаю, как тебе это сказать… но ты должна понять,
что это для меня очень важно, Барб… ну, в общем… я хочу, чтобы у нас был
ребенок.
— Что?! — Она повернулась и уставилась на него. В
этот момент Барби в своем черном свитере из ангоры была похожа на разъяренную
кошку. Ей явно не понравилось то, что она услышала. — Ты же знаешь, я не
хочу этого, Чарли. Во всяком случае, не сейчас. Боже! Я на этой неделе уже
почти подписала контракт! А стоит мне забеременеть, вся моя карьера вылетит в
трубу! И что я буду делать? Пойду продавать помаду в «Нейман-Маркус», как
Джуди?
Он не стал ей напоминать, что вся ее «карьера» состояла из
нескольких второстепенных ролей, редких прослушиваний для коммерческой рекламы,
в большинстве из которых она не проходила по конкурсу, участия в качестве
девицы на подиуме в одной автомобильной выставке и места в заднем ряду хора в
«Оклахоме», не говоря уже о годе в Лас-Вегасе, который оставил у нее явно
неприятное воспоминание. Единственное место, где она действительно добилась
успеха, — подмостки, на которых проходила демонстрация бикини. Вслух же он
сказал полным понимания голосом:
